 |
А.И.Хаеш
и ее деятели |
Великие Луки – один из древнейших городов России.
Он расположен на берегах реки Ловать, с 1775 г. – это уездный город
Псковской губернии, ныне районный центр Псковской области. Первое упоминание
о Луках относится к 1166 году. С 1406 года псковские летописцы именуют
город Великими Луками. Истории города посвящено много работ, но еврейскую
тему их авторы почти не затрагивали. Между тем, община Великих Лук – в
первой десятке еврейских общин, официально разрешенных вне черты оседлости.
Псковская губерния в нее никогда не входила, но уезд граничил с Невельским
и Велижским уездами, входившими в черту.
Известно, что евреи посещали Великие Луки
задолго до официального на то разрешения. Так в 1822 г. в городской думе
раздаются жалобы, что “у вдовы Дахновской живет еврей Соломон, к которому
с разных мест съезжаются евреи и производят торг, заводят еврейские школы
и даже имеют по их званию каких-то “резничьих” и стесняют в торговле мещан,
имеют еврейское платье, а не немецкое, что противно высочайшему положению
1804 года о евреях”. Дума издает постановление выслать евреев, о чем просит
городничего.
Здесь налицо основные элементы временного
проживания евреев: молитвенная школа, резник, обеспечивающий приезжих кашерным
мясом, и заезжий дом. Документов о великолукских евреях в эпоху Николая
I (1824–1855) у нас нет. Но в Пскове солдатская молельня существовала с
1827 года. Надо полагать, что в воинских частях Великих Лук также служили
евреи.
В 1857 году губернская статистика регистрирует
в Великих Луках: 22 еврея и 4 еврейки. И далее, вплоть до 1862 года евреев
в городе в несколько раз больше, чем евреек. То есть мужчины живут, в основном,
без семьи, скорее всего, это нижние чины уездных воинских команд, кантонисты
старших возрастов, распределенные на работу, и бессрочно-отпускные нижние
чины, имевшие по выслуге двадцати лет право обзавестись семьей. Ни одного
домовладельца!
В 1865 году право жительства вне черты оседлости
получили евреи-ремесленники, в 1867 года – отставные нижние чины. Количество
евреев в Великих Луках начало расти. В 1865 году здесь появились первые
евреи, выходцы из Невеля, пострадавшие от пожара. Губернатор разрешил им
жить в городе и уезде, несмотря на то, что губерния не входила в состав
черты еврейской оседлости.
Фактически невельские евреи обратились к псковскому
губернатору в 1863 году, но рассмотрение их прошения тянулось до 1865 года,
пока не вышел закон о евреях-ремесленниках. Что разрешение опиралось на
этот закон, ясно из пояснений К. К. Случевского, посетившего Великие Луки
два десятилетиями спустя: “их [евреев] почти не знали здесь до 1866 г.,
до пожара Невеля, когда последовало Высочайшее разрешение поселиться здесь
невельским погорельцам-ремесленникам. Высочайшая милость касалась только
ремесленников, но кто же из евреев не ремесленник чего-либо? Наплыв их
сюда из года в год растет …”. И действительно: в 1870 году в городе проживают
уже 101 еврей и 92 еврейки. За эти годы обнаруживаются первые документальные
данные о персональном составе общины.
Так, в списке лиц, сделавших в 1868 г. через
великолукского исправника пожертвования в пользу жителей губерний, пострадавших
от неурожая, указан Вульф Вязьменский, внесший 1р. 25 к. В дальнейшем он
едва ли не первое лицо в создании и материальном обеспечении еврейской
общины. По словам самого Вязьменского, он попал в Великие Луки “по праву
ремесленника золотых и часовых дел мастерства”, хотя недоброжелатели писали,
что “Вязьменский считается часовых дел мастером, тогда как оных работ никогда
не производил и не производит”. Случевский прав, говоря о расширительном
использования евреями закона о правожительстве ремесленников, так как подобных
случаев было немало.
Примерно в то же время в Великолуцком уезде
вел разработку леса купец Залман Берлин. Его конфликт с владелицей одной
из лесных дач, Ольгой Григорьевой, привел в 1868 г. к встречным искам в
Великолуцком окружном суде, впрочем, не дошедшим до судебного разбирательства.
В 1868 году в Великих Луках работал витебский мещанин, часовых дел мастер
Мейер Израилевич Гимейн. В 1869 году виленский мещанин Вульф Свирон открыл
в Великих Луках типографию с двумя ручными печатными станками.
Распоряжением Псковской казенной палаты от
14 августа 1870 г. к Великолуцкому мещанскому обществу причислен крещеный
еврей из Невеля Изот Давыдович Соминский, 21 года, по крещении Иван Трофимович
Соминский. Так что существовал и такой путь еврейского проникновения в
город.
В те годы вне черты оседлости начинают с разрешения
властей возникать еврейские молитвенные дома, которые велено именовать
молельнями с хозяйственным при них правлением. 5 февраля 1868 г. такое
разрешение дано в губернии евреям Пскова, 18 июля 1869 г. – Холма, 12 августа
1869 г. – Острова.
Вскоре за разрешением открыть молельню и при
ней духовное правление к псковскому губернатору обратились евреи Великих
Лук. Признавая их ходатайство “по значительному числу постоянно проживающих
в г. Великих Луках евреев, заслуживающим уважения”, губернатор 18 мая 1871
г. отправил это ходатайство вместе с именным списком евреев министру внутренних
дел. Министр уже 31 мая 1871 г. разрешил евреям “устройство в Великих Луках
… молельни и правления при оной для заведывания хозяйственной ее частью
с тем, чтобы молельня эта не была именуема ими синагогой или молитвенным
домом”. В организационных хлопотах у великолукских евреев прошло более
года. На общественные деньги они купили для молельни дом. Поскольку губернская
администрация всячески препятствовала переходу недвижимости в руки евреев,
купчую крепость оформили на имя дворянина Василия Павловича Горбунова.
 |
 |
В 1872 г. в “Псковских губернских ведомостях”
появилось сообщение, что: “Согласно приговору Великолуцкого еврейского
общества, постановлением Губернского Правления, состоявшимся 19-го и утвержденным
Его Превосходительством, Г. Начальником губернии 20-го сентября, Оршанский
мещанин Иосель Минц утвержден в должности раввина, а членами духовного
правления, по большинству избирательных баллов, утверждены: старостою –
бессрочно-отпускной рядовой Абрам Ягудин и казначеем – Невельский мещанин
Давыд Готгильф”.
Об Абраме Мовшевиче Ягудине известно, что
он родился в 1833 г., семи лет был сдан в кантонисты, отслужил 25 лет в
армии, получил как николаевский солдат правожительство и осел в Великих
Луках. Начал с торговли овощами и мануфактурой, потом стал купцом 2-й гильдии,
имел лавку “Железная торговля” в Гостином дворе. У него был гордый, волевой
характер, позволивший ему сохранить веру в страшные годы пребывания в кантонистах.
Но армия ожесточила его. По словам его сына Лейбы, “характер отца был тяжелый
и грубый. Он был против образования детей, не разрешал читать книги, жалел
деньги на свечи. Приходилось читать тайком”. Впрочем, грубыми и малокультурными
было большинство николаевских солдат, хотя, как привилегированная категория
еврейского населения, они пользовались авторитетом в еврейской среде. С
1874 года Абрам Ягудин, первым из евреев, как причисленный к великолукскому
купеческому обществу по 2-й гильдии, был допущен к участию в выборах земских
гласных.
В 1875 году, на следующий трехлетний срок,
старостой и одновременно казначеем еврейского общества избрали Вульфа Свирона,
доверив ему “нанимать для молельни дом, принимать пожертвования и совершать
прочие действия по заведыванию молельнею”. По словам Иоселя Минца, “он
в 1872 году был избран раввином и находился в этой должности до 1875 года,
в том же году выборы раввина не состоялись, а потому ни он, и никто другой
должности этой не исправляет”. Губернская администрация выборы 1875 года
не контролировала и общественный приговор не утверждала. Возможно из-за
того, что правительством не был окончательно решен вопрос о типовом уставе
для еврейских обществ вне черты оседлости.
Итак, к руководству великолукской общиной
пришли новые люди, более опытные и ловкие в делах, требующих контакта с
властями. Вульф Гиршович Свирон, владелец местной типографии, сам достаточно
состоятельный, был тестем упоминавшегося выше Вульфа Вязьменского. Оформленный
вне черты оседлости как ремесленник, Вульф Ааронович Вязьменский, даже
вступив в купечество, имел право торговать только изделиями своего ремесла.
Видимо, он не слишком строго соблюдал это правило, так как в 1872 году
был оштрафован на 121 р. 50 к. “за неправильное производство торговли серебряными
и золотыми вещами”, после чего он и его братья Алкон и Моисей продолжили
торговлю, оформившись приказчиками дворянина Горбунова. Община росла и,
как писал Случевский о евреях Великих Лук, “прокурорскому надзору дают
они много работы”.
С января 1876 г. среди евреев городе впервые
появился купец 1 гильдии – Шая Беркович Берлин. Семейство его старшего
брата Залмана, велижского купца 1 гильдии, к которому принадлежал Шая,
со второй половины 1875 года перешло из Велижа в Торопец, а полгода спустя
Шая отделился от брата и сам записался в великолукское купечество 1 гильдии.
Вульф Вязьменский, его брат Моисей и зять Симон Шейдин оформились приказчиками
Шаи Берлина.
Материальный уровень общины вырос. У ее членов
появились средства для строительства молельни. 22 декабря 1876 года старший
нотариус Великолуцкого окружного суда оформил “покупку” Шаей Берлиным дома
у дворянина Горбунова. Старый дом снесли, и на его месте (под руководством
Вульфа Вязьменского) построили, в основном на средства Берлина, новый предназначавшийся
для молельни дом. 26 декабря 1876 г. Вязьменский, как доверенный Берлина,
и Свирон, как доверенный общины, заключили контракт, по которому община
арендовала у Берлина для молельни дом сроком на 8 лет за 150 р. в год.
Избирательными правами в органы городского
самоуправления в те годы пользовались лишь несколько евреев, постоянные
члены великолукского купеческого или мещанского обществ. Так в выборах
гласных в городскую думу в 1880 г. участвовали: купцы Шая Беркович Берлин,
Наум Давидович Марголиес, Залман Абрамович Фрунберг, Абрам Мовшевич Ягудин,
мещанин Абрам Янкелевич Лебедев и жена отставного рядового Сора-Ривка Крывосевская.
Отмечая широкую благотворительность и активную общественную деятельность
Вульфа Вязьменского, горожане в 1884 г. избрали его, уже купца 1 гильдии,
в гласные городской думы.
28 ноября 1887 года в Псковской губернии прошла
однодневная перепись городского населения. В Великих Луках жило 7269 человек,
в том числе 302 еврея и 302 еврейки, или 8,3% общего населения. По сравнению
с предыдущей переписью 1870 г. прирост составил 411 человек или 213%. Согласно
переписи, евреи, единственные в городе, занимались изготовлением шляп и
шапок, переплетными, брошюровочными, стекольными, скорняжными работами,
позолотой и серебрением. Они же занимали ведущие позиции в кровельных работах,
производстве кислот и уксуса, выполняли примерно половину медно-котельных
и слесарных работ. Особым авторитетом среди ремесленников пользовался часовщик
Янкель Фрейдзон, которого в 1888 году избрали в члены ремесленной управы.
Расположение Великих Лук на Белорусском тракте делало (в прошлом) город
важным торговым центром, способствовало развитию экономики.
Но в 1859 году открылось движения по Петербургско-Варшавской
железной дороге, прошедшей через Псков и Остров. Через Невель, минуя Великие
Луки, проложили Киевское шоссе. Оказавшийся в стороне от главных торговых
путей, город постепенно утратил экономические позиции: промышленность захирела,
торговые обороты упали. Общая экономическая ситуация сказалось на положении
общины, относительное благополучие которой сменилось в конце XIX века глубоким
упадком. Псковский губернатор в 1889 г. докладывал Департаменту духовных
дел: “В среде Великолуцкого еврейского общества не оказалось такого лица,
которое бы по своему образовательному цензу могло быть избрано в раввины,
и при том … общество по малочисленности и недостаточности средств отказалось
содержать особого раввина”. Департамент духовных дел в 1890 г. разрешил
губернатору причислить “Великолуцкое еврейское молитвенное общество … по
делам веры к ведомству псковского раввина”. Эту должность тогда исполнял
в Пскове Рафаил Гинзбург.
С 1891 г. в отчетах городской управы говорится
об упадке экономики, отмечается стремление сельского населения заняться
торговлей, что крайне неблагоприятно влияет на торговое сословие города.
В отчете управы за 1893 г. сказано: “Истекший год был весьма неблагоприятным
в отношении торговли, вследствие дороговизны хлеба, вызванной плохим урожаем.
Сбыту льна, производство которого с каждым годом прогрессивно расширяется,
много препятствует значительное расстояние от железных и шоссейных дорог,
проезд до которых сопряжен с затратой больших расходов и времени по продаже,
отправке и сдаче льна”. По отчету 1894 г. картина еще хуже: “Торговля по
всем отраслям была весьма неблагоприятна, так что несколько торговых фирм
в городе подверглись несостоятельности”. Причины те же: неурожай, отдаленность
от путей сообщения.
Когда евреи-купцы разоряются, община оказывается
без средств. Между тем, вызов раввина для оформления необходимых метрических
актов из Пскова в Великие Луки обходился дорого. В 1894 году Псковский
губернатор докладывал Департаменту духовных дел: “Члены Великолуцкого еврейского
молитвенного общества, не имея возможности (по бедному состоянию общества)
пригласить особого раввина, ходатайствуют о причислении к району раввина
города Невеля, как ближайшего от города Великих Лук”. Ходатайство было
удовлетворено в том же году.
В 1895 году правление великолукской общины
обратилось в думу с просьбой “о бесплатном отводе свободного пространства
городской земли под еврейское кладбище, так как нынешнее, находящееся в
четырех верстах от города, переполнено. Просители не имеют средств купить
где-либо участок земли для указанной цели”. 15 сентября дума постановила:
“отвести место под еврейское кладбище, мерою не свыше одной десятины, на
городской земле близ деревни Рыконова. Устроить к кладбищу дорогу, начиная
от дороги, ведущей из города на выгон”.
Во время переписи 1897 году в Великих Луках
было зарегистрировано 8466 жителей, в том числе 339 евреев и 330 евреек,
всего 669 человек, или 7,9% городского населения. За 10 лет число евреев
возросло на 65 человек, тогда как за предыдущие 10 лет на 351 человека.
Евреи занимали ведущие позиции в производстве безалкогольных напитков,
торговле строительными материалами и топливом, прочные - в часовом деле
и неплохие - в ювелирном. В остальных занятиях роль евреев была скромной
или вовсе незаметной. В 1901 году в жизни общины произошло важное событие,
так отмеченное губернской прессой:
“Великие Луки. 29 июля, в нашем городе,
в 1 час дня происходила торжественная закладка еврейского молитвенного
дома, в присутствии многих лиц христианского и иудейского исповеданий.
Место закладки в древнее время принадлежало
купцу Ломакину, затем перешло, по наследству, к купцам Боевым, впоследствии
же приобретено, вместе с большим каменным домом великолуцким первой гильдии
купцом Вульфом Аароновичем Вязьменским, который его вместе с капиталом
в 20000 руб. пожертвовал здешней еврейской общине. На пожертвованный капитал,
с разрешения городской думы, по плану, утвержденному губернским строительным
отделением, жертвователем Вязьменским будет на левом берегу реки Ловати
воздвигнут молитвенный дом, который будет иметь величественный вид и служить
украшением города. В нем, кроме синагоги, будет помещаться школа для еврейских
детей”.
 |
 |
Строительство было окончено к осени 1902 года.
29 сентября 1901 года через Великие Луки прошел первый пассажирский поезд.
Экономическое положение города начало улучшаться. Промышленным центром
стали Главные паровозовагоноремонтные мастерские. В городе появилось около
700 железнодорожных рабочих. Значительно увеличились торговые обороты традиционных
ярмарок. Множество приезжих посещали город по коммерческим делам. Изменился
весь облик города, стало больше каменных зданий, на мощеных улицах проложили
тротуары, установили керосиновые фонари, открылось 6 гостиниц, летний театр.
Вместе с приезжими в город проникают идеи
свободы и прогресса. В 1902 году была вызвана в полицию, допрошена и, как
политически неблагонадежная, исключена из Великолукской женской гимназии
ученица 7-го класса Тауба Иоселевна Понизовская. Год спустя департамент
полиции занес в свою картотеку ученика реального училища Самуила Ягудина.
Октябрьские события 1905 года в Великих Луках
в точности воспроизводили картину, описанную С. М. Дубновым: “… по поводу
манифеста 17 октября прогрессивная часть общества устраивает по улицам
шествие, часто с красными флагами левых групп, с соответствующими возгласами
и речами во славу свободы; одновременно из каких-то темных углов выходят
участники “патриотической манифестации” – большею частью люди из подонков
общества, сыщики, хулиганы, переодетые полицейские – с портретом царя под
сенью национального флага, с пением царского гимна и криками: “Ура, бей
жидов; жиды свободы захотели, против царя нашего идут, чтобы на его место
жида посадить!” Этих манифестантов-патриотов сопровождали полиция и казаки
(или солдаты), как будто для охранения порядка, а на самом деле для того,
чтобы дать возможность хулиганам громить и избивать евреев и мешать жертвам
обороняться. … Затем черные манифестанты и примыкавшие к ним по пути товарищи
разбивались на мелкие банды, рассыпались по всему городу, врывались в дома
и магазины, разрушали, грабили, били, убивали …”.
19 октября в Великих Луках, состоялся митинг
в железнодорожных мастерских, оттуда к городской тюрьме, находившейся на
территории бывшей крепости, направилась рабочая демонстрация с требованием
освободить заключенных. К ней присоединились учащиеся старших классов реального
и технического училищ, ученицы женской гимназии. Демонстранты шли под красным
флагам, с лозунгами “Долой самодержавие!”, “Да здравствует свобода!” У
моста через Ловать полиция, солдаты, железнодорожные жандармы, черная сотня
устроили засаду. Улицу у Покровской церкви загородила цепь солдат. Полиция
открыла стрельбу по знаменосцам; солдаты дали предупредительный залп в
воздух. Ждавшие только сигнала черносотенцы, полицейские и жандармы стали
зверски избивать демонстрантов прикладами, дубинками, камнями. Они сбрасывали
людей в реку, стреляли по тонувшим. Побоище закончилось трехдневным погромом
еврейских домов, лавок и магазинов. 20 октября на митинге в Невеле с призывом
к свержению самодержавия выступил ученик Великолуцкого реального училища
Герцык Вязьменский, член Великолукской социал-демократической группы.
В последующие годы обстановка в городе оставалась
сложной. Полиция вела следствие и поиск участников революционных выступлений
1905 года. В 1907 г. жандармское управление пыталось найти и арестовать
Герцыка Вязьменского. Он, став за это время студентом Берлинского университета,
не вернулся в Россию и таким образом избежал преследования. Репрессии коснулись
участников октябрьской демонстрации 1905 года в Великих Луках. В 1909 голу
С.-Петербургская судебная палата рассмотрела дело по обвинению сына купца
Самуила Абрамова Ягудина, 20 лет, мещанина Шмарье Ерухимова Шейдина, 17
лет, мещанина Мордуха Шевелева Берова, 19 лет, крестьянина Павла Семеновича
Кудрявцева, 20 лет, и сына купца Льва Александрова Рабиновича, 22 лет,
по 1 ч. статьи 121 Уголовного уложения (участии в публичном скопище, заведома
собравшемся с целью выразить неуважение Верховной Власти). Рабинович был
оправдан, остальные приговорены к месяцу тюрьмы каждый. Исполнение приговора
поручалось великолукскому прокурору.
 |
 |
Место побоища 19 октября 1905 г. |
Несмотря на все трудности, число великолукских
евреев-предпринимателей постепенно возрастает. Андрей Павлович Лопырев,
живший в Великих Луках с 1909 года, написал яркие воспоминания об этом
городе, в которых, целая глава “Под знаком Меркурия” посвящена городской
торговле. В книге “Город моего детства”. Л., 1985, Лопырев, единственный
из великолукских краеведов, уделил внимание евреям:
“В двухэтажных каменных домах по правой стороне
первого квартала Троицкой улицы… находились самые шикарные магазины города.
Они сверкали витринами, а по вечерам их заливал ослепительный свет спиртокалильных
ламп.
В мансарде дома Шульгина, на углу Екатерининской
улицы, было лучшее в городе фотоателье Мельника. На противоположном углу
стоял двухэтажный деревянный дом салатного цвета, украшенный резным орнаментом
в псевдорусском стиле, и в первом этаже этого дома, вход с угла, помещался
табачный магазин Глезермана. А на углу Ильинской улицы, на противоположной
стороне, в первом этаже, за большими зеркальными витринами был часовой
магазин Давыдова. У Давыдова можно было купить часы, и сюда же можно было
отдать часы в починку, можно было купить ювелирные изделия. Мы, например,
купили у Давыдова в 1918 году велосипед рижской фирмы “Лейтнер” в кредит.
Ведь частник готов был торговать чем угодно, … лишь бы получить прибыль…
Великолукские купцы, даже самые именитые,
… в масштабах страны все же были мелкими. Все они были купцами второй гильдии.
Единственным купцом первой гильдии в старых Великих Луках был Вязьменский.
У него в городе были лесопильный завод, магазин кожевенных товаров, типография,
универсальный магазин в торговых рядах, где можно было купить все, что
угодно – от мотоцикла до ученической тетрадки; доходный дом на Троицкой
улице, имение в уезде, а в Петербурге, во Флюговом переулке, механический
завод, основанный в 1912 году, и контора в центре города, на Гороховой”.
Самого Вульфа Вязьменского Лопырев в живых уже не застал, так как тот умер
в Петербурге 30 января 1906 года и похоронен на Преображенском кладбище.
Из двадцати пяти магазинов, расположенных
на Троицкой улице, двадцать два принадлежали евреям. В большом угловом
доме Вязьменского, выходящем на Вознесенскую площадь, находились бакалейный
и посудный магазин А. Шейдина, мануфактурный магазин Р. Бородулиной и трактир.
Полиция и конкуренты пристально следили за
евреями-предпринимателями и безжалостно выселяли тех, кто прекращал заниматься
своим ремеслом или по иным причинам утрачивал право жительства. Если раньше
евреям-старикам, по 20–30 лет обслуживавшим жителей города своим ремеслом,
в исключительных случаях, разрешали на основании пункта 3 закона 1893 года
жить в городе, не работая, то с 1910 года такие разрешения прекратились.
Даже часовщику Давыдову, прожившему в городе более 40 лет, было в этом
отказано.
Особенно болезненным для общины было предписание
о выселении ее кантора, невельского мещанина Шевеля Мордуховича Берова.
Он прожил в городе более 25 лет, поселившись, как переплетчик. Получив
в 1900 году установленное законом свидетельство на звание меламеда, Беров
занялся преподаванием детям еврейских предметов, эпизодически переплетая
книги. 12 лет полиция его не трогала, но после упомянутых доносов и расследований
потребовала, чтобы он выехал на родину. Беров, ссылаясь на необходимость
религиозного воспитания детей в городе, не имеющем еврейских школ, на свои
54 года, на давность проживания в Великих Луках, где сын кончает реальное
училище, а дочь – гимназию, и приводя свидетельства заказчиков, что он
продолжает работу переплетчика, просил министра разрешить ему остаться
в городе. Прошение поддержали: раввин Ф. Я. Израэльсон, члены правления
общины М. Гимейн, И. Александр, М. Сундаков, Х. Готгильф и многие десятки
великолукских евреев. Министр отклонил прошение, хотя и отнес срок выселения
Берова, чтобы его дети окончили образование, на 15 июня 1914 года.
Начавшаяся Первая мировая война, широкая мобилизация
еврейской молодежи, волна беженцев и выселенцев, хлынувшая в Великие Луки
с театра военных действий, полностью преобразили жизнь общины. Последним
известным нам ее дореволюционным раввином был в 1916 г. Ицхак-Рувим Гиршович
Александр.
Так, преодолевая экономические трудности и
сопротивление недругов, развиваясь то быстрее, то медленнее, Великолукская
еврейская община, вступила в советские времена, описание которых выходит
за рамки нашей темы.