 |
Когда молодой еврейский историк Даниэль Гольдхаген,
сын человека, пережившего Катастрофу, обвинил в причастности к истреблению
евреев “простых немцев”, это произвело сенсацию. Его книга “Добровольные
пособники Гитлера” (Daniel J Goldhagen: Hitler's Willing Executioners)
получила восторженную прессу и стала бестселлером в семи странах, но многие
историки беспощадно раскритиковали ее, обвинив автора в вольном обращении
с фактами и поспешных выводах.
Гольдхаген, которому сейчас 42 года, намерен
вновь спровоцировать полемику в еще более широком контексте. Теперь он
взял на прицел современную католическую церковь, обвинив ее в “подготовке
социальной почвы, на которой впоследствии пышно расцвел нацизм”. Гарвардский
профессор обвиняет христианство в том, что оно породило “западную ненависть”
к евреям, а католическую церковь — в преднамеренном и трусливом сокрытии
свидетельств на этот счет.
Весь номер американского журнала текущей политики
“The New Republic” почти целиком посвящен полемическому выступлению Гольдхагена,
которое предваряет собой выход новой книги. “Нравственный счет: католическая
церковь в дни Катастрофы и сейчас” (A Moral Reckoning: The Catholic Church
during the Holocaust and Today), книга опубликована издательством Knopf.
Мартин Перец, главный редактор журнала, сказал,
что они почти никогда не уделяют столько места одному материалу, но сделали
это потому, что автор представляется им “тщательным, бескомпромиссным и
смелым историком, представившим работу огромной разрушительной силы”.
В начале третьего тысячелетия римский папа
Иоанн Павел II решил обнажить старые раны времен Катастрофы, попытавшись
канонизировать своего предшественника времен войны папу Пия XII. Пий оставался
безучастен, когда итальянских евреев отправляли в газовые камеры, и за
тесные связи с Германией получил прозвище “папы Гитлера”. Этому понтифику
военного времени посвящено несколько книг, включая работу английского писателя
Джона Корнуэлла, в которой этот папа разоблачен как антисемит, способствовавший
подавлению оппозиции нацистскому режиму в церкви Германии.
Планы канонизировать этого папу были отложены,
но Ватикан стал препятствовать допуску к архивам группы еврейских и католических
историков, которых он ранее пригласил для просмотра папских документов,
относящихся к Катастрофе. Когда выведенные из себя историки объявили, что
они приостанавливают работу, Ватикан обвинил их в “яростных нападках на
церковь”. Автор этого заявления, немецкий иезуит преподобный Питер Гумпель,
настаивает, что Пий XII “делал все возможное для спасения возможно большего
числа жизней без всякого различия”.
Гольдхаген не оставляет камня на камне от
таких оправданий, набрасывается на Пия за коллаборационизм по отношению
к нацистам, и, что уже более спорно, заходит гораздо дальше обвинений в
порочности одного лишь этого папы. “Важно осознать, — пишет он, — что Пий
XII — только один небольшой эпизод или интермедия, а поднятая вокруг него
шумиха лишь прикрывает гораздо более серьезные и тревожные факты поведения
тысяч священнослужителей и их многомиллионной паствы”. Точно так же, как
в первой книге вина за Катастрофу перенесена с членов национал-социалистической
партии на вирус антисемитизма, которым были заражены самые обычные немцы,
в новой полемике он беспощаден к христианам и их вероучению.
“Нет никакой принципиальной разницы между
антииудаизмом церкви и его ответвлением, которым является европейский антисемитизм,
— утверждает он. — Важно, что церковь стремилась скрыть, а не выявить
недостойные факты своего прошлого”.
Корнуэлл, чью книгу “Папа Гитлера”, Гольдхаген
часто цитирует, писал: “Дискуссия приковывает к себе внимание, потому что
так давно отсроченный нравственный счет предъявлен именно сейчас”. То,
о чем лишь предупреждал Корнуэлл, Гольдхаген стремится довести до крайней
точки и порой “хватает через край”. Особым объектом презрения для Гольдхагена
является попытка рассчитаться с прошлым, предпринятая в 1998 году самим
Ватиканом, — объемистый труд под названием “Мы помним: размышления о Катастрофе”
стремился доказать, что “корни антисемитизма находятся вне христианства”.
Напротив, пишет Гольдхаген: “Католическая
церковь, многие века являвшаяся духовным, нравственным и образовательным
институтом европейской цивилизации, давала в своем лоне приют антисемитизму,
который был составной частью ее доктрины, теологии и литургии”.
Он осуждает недавние попытки церкви отретушировать
свое прошлое, утверждая, что их можно поставить в один ряд с доводами отрицателей
самого факта уничтожения евреев, и утверждает, что церковь стремится обелить
свою историю, доказывая, будто своими негласными действиями она спасла
больше жизней, чем это удалось бы при открытой конфронтации с нацизмом.
Идея, что в случае, если бы папа выступил открыто и попытался мобилизовать
католиков, погибло бы еще больше евреев, совершенно несуразна, уступая
разве что утверждениям отрицателей Катастрофы и их попутчиков, что евреи
сами виноваты в своем уничтожении”.
Подход Гольдхагена к истории и, в частности,
его манера делать далеко идущие обобщения на основе отдельных случаев,
вызвала огонь критики еще при опубликовании в 1996 году первой книги. Многие
историки, включая и специалистов по военным преступлениям, обвинили его
в стремлении к скандалу, сенсационности. Как пишет ведущий специалист по
нацистской Германии Гитта Серени: “У автора есть сложившаяся точка зрения,
и он стремится любыми способами доказать ее. Для историка такой подход
неприемлем”. Она выражает надежду, что “в новой книге его анализ, может
быть, окажется более доказательным”.
Давид Сизарейни, профессор еврейской истории
в Саутгемптонском университете, заметил, что утверждение, будто “Запад
ненавидит евреев”, развернутое в книге “Добровольные пособники Гитлера”
и в статьх Гольдхагена, излишне поляризовало дискуссию. “Автор, по сути,
выступает с позиции прокурора, — сказал он. — Он призывает нас встать и
обрушить свой гнев на обвиняемого. Его книга о немцах, в конечном счете,
привела к весьма сомнительному результату, предложив упрощенное объяснение
очень сложного хода событий. Тысячи евреев были спасены христианами и получили
от них защиту. Ватикан, возможно, не справился со своей миссией, но итальянская
армия в Югославии и южной Франции защищала евреев, и некоторые ее солдаты
приняли смерть, пытаясь их спасти. В чем же здесь вина католиков? В католической
Бельгии, — добавил он, — спаслось больше евреев, чем в протестантской Голландии”.
Напротив, Гольдхаген в своей книге утверждает,
что выпячивание католической церковью отдельных актов героизма призвано
затушевать огромное моральное поражение ее духовенства и прихожан. На каждого
католика, помогавшего евреям, приходились тысячи тех, кто отворачивался
от их страданий. Папский документ “Мы помним...” — лишь фальшивая попытка
“представить католиков скорее спасителями, чем преследователями евреев”.
Многие годы церковь изобретает “христианских
лжемучеников, лжегероев и присваивает себе перенесенные евреями страдания”.
Он упоминает Эдит Штейн, еврейку, принявшую христианство и ставшую монашенкой
у кармелитов. “Немцы убили ее не потому, что она была католичка или монашенка,
а потому, что родилась еврейкой, но церковь лживо утверждает, будто она
стала мученицей за веру”.
“Почему же им трудно сказать правду? — продолжает
он. — Неужели католическая церковь прибегает к подобным уловкам, потому
что чувствует себя очень уж неуверенно и боится потерять своих приверженцев?”
Католической церкви придется дать ответ на этот вопрос. “Римский папа сказал,
что мы на самом деле хорошие и скорбим о случившемся. Но действительно
ли церковь сожалеет о прошлом? — спрашивает Корнуэлл. — Дамоклов меч висел
над ее головой большую часть века. Теперь он упал”.