 |
|
Гиммлер требовал, чтобы немецкая кровь не разбазаривалась, произнеся знаменитую фразу: "Чтобы завоевать мир, мы должны произвести немецкую кровь... Солдаты СС должны довести количество детей в своих семьях до не менее четырех, с тем расчетом, что если двое из них погибнут в боях, оставшиеся в живых будут нести оружие". Аборты были объявлены вне закона, а врачи, осмелившиеся на это, приговаривались к смертной казни. Мужьям был разрешен свободный, без проволочек, развод с бесплодными женами |
"Я верю, что наша кровь - самая лучшая кровь в мире, она завоюет Вселенную. И через несколько столетий она останется лучшей..." Так или примерно так заявил рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер 29 февраля 1940 года.
...Фольке Родер живет в двухкомнатной квартире на третьем этаже на Крайфельдштрассе в районе Моабит на северо-западе Берлина. Этот район предназначен для эмигрантов и репатриантов, для тех, кто прибывает в Германию и начинает жизнь "с чистого листа". Когда мы вышли на остановке, у нас осталось еще несколько минут до встречи с ним. Решили зайти на почту. "Отсюда путь займет у вас примерно семь с половиной минут", - сказал нам некий господин, по внешности весьма напоминающий грека, а женщина, которую мы приняли по акценту за аргентинку, уточнила, что место "находится примерно в ста двенадцати метрах отсюда".
Если бы "великая программа" Гиммлера стала бы явью, Фольке Родер мог бы гордиться "микроскопической" дотошностью и точностью этих объяснений, но если бы она и в самом деле воплотилась в жизнь, то сама наша встреча с подобными жителями в Берлине, как и, впрочем, само его посещение, были бы просто невозможны. Все это происходит лишь благодаря тому, что она, эта "программа", лопнула.
Сейчас у пенсионера Фольке Родера, разменявшего седьмой десяток, как и у тысяч пенсионеров во всем мире, есть возможность осмыслить прошлое. А ему еще надо суметь освободиться от переживаний. Разве не страшно осознавать, что твой отец был омерзительный убийца, палач, биологические родители никогда не были женаты и ты был усыновлен с младенческого возраста? Фольке не был плодом любви, а лишь частью "партии младенцев", оставленных для воспроизводства "господствующей расы". Однако квинтэссенция всех его переживаний прозвучала в его последней фразе, которую он произнес, прикуривая сигарету: "Вы совсем не представляете себе, что значит продолжать жить со знанием того, что был произведен на свет в качестве "подарка Гитлеру"!"
Похищение детей
Генрих Гиммлер, глава СС, второй человек в иерархии Третьего рейха, бывший одним из ответственных за Ванзейскую конференцию и ее решения, касающиеся "еврейского вопроса", был полон планов, касающихся будущего нацизма и того, что называется "германизацией", установлением "расы господ". С приходом к власти в 1933 году нацистской партии была узаконена насильственная стерилизация тех, кто, по мнению нацистов, не должен был продолжать свой род, - это проститутки, душевнобольные, цыгане, инвалиды и т. д. Тогда вышел и закон, запрещающий половые отношения между евреями и немецкими женщинами. В 1935 году, после принятия расовых законов, известных истории как Нюрнбергские, Гиммлер начал разрабатывать программу выведения "особого сорта" германцев - представителей арийской расы, получившей название "Лебенсборн" - "Источник жизни".
Женщины, родившие ребенка вне брака, были запятнаны в глазах консервативного немецкого общества, и 800 тысяч из них предпочли бы сделать аборт вместо того, чтобы носить это пятно. Гиммлер же потребовал, чтобы немецкая кровь не разбазаривалась, произнеся знаменитую фразу: "Чтобы завоевать мир, мы должны произвести немецкую кровь... Солдаты СС должны довести количество детей в своих семьях до не менее четырех, с тем расчетом, что если двое из них погибнут в боях, оставшиеся в живых будут нести оружие". Аборты были объявлены вне закона, а врачи, осмелившиеся на это, приговаривались к смертной казни. Мужьям был разрешен свободный, без проволочек, развод с бесплодными женами. Но чтобы придать решению проблемы приличествующий вид, в предместье Мюнхена под вывеской "социального проекта" был создан первый дом "Лебенсборн" (кстати, в бывшем доме писателя Томаса Манна, бежавшего и нашедшего убежище в Калифорнии). Позже были возведены восемь таких же домов в Германии, десять в Норвегии и еще отделения во Франции, Бельгии и Люксембурге. И лишь в Голландии и Дании, которые оказали более активное сопротивление захватчикам, не было домов "Лебенсборн". Эти дома были пожертвованы теми, кто поддерживал нацистскую партию, а часть была экспроприирована у отправленных на смерть евреев. На этот проект по выведению "нордической расы" сдавал взносы каждый член СС.
Все, связанное с проектом "Лебенсборн", исходило от Гиммлера. Так, 28 октября 1939 года он заявил, что согласно законам общества у незамужних немецких женщин и девушек с хорошей арийской кровью есть обязанность стать матерями вне замужества и рожать вне обычных родильных домов, а в спецучреждениях. А отцами их детей должны стать солдаты, которых будут присылать для этой цели.
На первом этапе в эти дома, возведенные (кроме одного) в лесной зоне и скрытые от посторонних глаз, были вселены незамужние беременные женщины, в том числе изгнанные из собственных домов. Для участия в проекте они должны были заполнить анкеты о чистоте крови и предоставить родословную на не менее чем два поколения предков. Сведения давались о состоянии их здоровья, отсутствии генетических наследственных заболеваний и всевозможных изъянов, а также о том, что биологический отец будущего ребенка соответствует определенным критериям: солдат СС, голубоглазый блондин, без малейших подозрений на примесь еврейской крови. Женщины должны были предоставить сведения об отце для проверки, а те, кто не знал имени или отказывался дать информацию, автоматически выбывали из числа участниц проекта. После того как приемная комиссия одобряла кандидатуру, женщина прибывала в "Лебенсборн", где ее опекали медсестры и акушерки. Она числилась год на службе под покровительством партии. После рождения мать продолжала "работу" на месте до тех пор, пока ребенок не передавался для усыновления в специально выбранную для этого семью. Документы обо всем этом снабжались грифом особой секретности и сохранялись в особых помещениях, отдельно от записей актов гражданского состояния, сделанных в церквях или госучреждениях. Так что даже в официальных документах нацистского периода практически не было никаких сведений об этих детях.
На более позднем этапе, в годы начавшейся Второй мировой войны, сюда, в "Лебенсборн" посылали солдат СС в краткосрочные отпуска с фронтов для проведения всего одной ночи (!) с женщинами, способными в тот момент к зачатию. Часть солдат СС имела контакты с женщинами в завоеванных странах. Так, в Норвегии родилось 12 тысяч детей, в то время как в Германии всего 8 тысяч. Это соответствовало планам Гиммлера, и он одобрил, например, браки полумиллиона своих солдат СС с норвежками, на родине потомков викингов. Для брака с немкой такого одобрения не требовалось. В программе "Лебенсборн" была и малая толика детей из Восточной Европы в возрасте не более двух лет, подходящих по параметрам расовой теории. "Мне неинтересна такая деталь, русские они или чехи, если эти люди могут дать достойное пополнение нашей крови. Если надо, мы выкрадем их детей и воспитаем в нашей стране", - так сказал Гиммлер в 1943 году в Польше.
Похищенных детей привозили в Германию, там их подвергали проверкам по сорока семи параметрам (сорок из которых касались формы и размеров черепа!), чтобы решить, близки ли они арийской расе. Тех, кто не подошел, отправляли в концлагеря, отравляли газом или убивали голодом. Так было похищено не менее 250 тысяч детей, и лишь десятки вернулись домой после войны...
"Ко мне относились, как к животному..." Салон скромной квартирки Фольке Родера типичен для мелких европейских буржуа: стереосистема, телевизор с большим экраном, широкий диван, письменный стол с компьютером, сканер, средства коммуникации, необходимые для продолжения исследований своей истории детства и правды о родителях и связи с себе подобными, другими "детьми "Лебенсборна". Две полки его книжного шкафа уставлены литературой о диктаторах, фашизме, протоколами Нюрнбергского процесса над нацистскими военными преступниками и всевозможными биографическими материалами о Гитлере. Между книжными шкафами стоит дополнительный столик, на котором расположен портрет биологического отца Фольке в деревянной, обрамленной траурной каймой, рамке. Садясь за обеденный стол в салоне, Фольке по нескольку раз в день спрашивает его: "Отец, что ты наделал? Зачем мне все это?.."
"Я родился 4 февраля 1944 года в одном из домов "Лебенсборн", где двумя годами ранее родилась моя сестра. Моя мать, родив меня вне брака, немедленно передала меня на усыновление, и в возрасте года меня и других детей вывезли в другое место, чтоб мы не попали в руки русских. Мать видела меня в последний раз, когда мне исполнился год". Усыновившая его семья привезла его в Ганновер, город на северо-западе Германии, где он прожил почти 11 лет, и там начался для него второй круг кошмаров: "Они лгали мне обо всем, я не был похож на их собственных детей, и относились ко мне, как к животному".
Когда ему было 12 лет, в дом пришло письмо из Восточной Германии, и оно было адресовано ему. Письмо было от сестры. Спустя полтора дня, когда семья отказалась отдать ему письмо, он вытащил из кошелька отца банкноту в сто марок и бежал из дому, захватив письмо. Доехав в поезде до ближайшего города, он, придя в гостиницу, назвался сыном богатых родителей из Гамбурга и попросил забронировать номер, сказав, что они прибудут сюда лишь завтра. Это был, вспоминал он, своего рода жест отчаяния. Только несколько километров отделяли городок от Берлина, Родера от сестры, его от его корней. Но деньги иссякли, его выбросили из гостиницы, из полиции позвонили его родителям. Его забрали, вернули в Ганновер и бросили в приют для "проблемных" детей. В 1962 году, после шести лет заключения, он послал письмо сестре, и она ответила, что учится в университете в том же городе, где живет мать. Она написала ему, что человек, женившийся на матери после его рождения, не захотел забрать ни его, ни ее, и мать отступилась от них.
Спустя чуть более суток после получения письма он сбежал с двумя детьми, родившимися в Восточной Германии, которые обещали переправить его через забор. Они сели в поезд в Западный Берлин. Когда пограничники из Восточной Германии спросили его, куда он следует, он ответил, что к другу, на улицу Молер, которая действительно там находилась, и ему разрешили продолжать путь. "Мы пытались пробраться в Восточный Берлин, что было очень странно, так как все пытались сделать как раз наоборот, попасть в Западный, - вспоминает Родер. - Мы должны были проехать всего четыре остановки". Родер подошел к полицейскому и сказал, что он хочет увидеть сестру, а тот схватил его и повел в комнату следователей "Штази", а оттуда после короткого допроса его отвезли в грузовике туда, куда отвозили всех, кто просился из Западной Германии в Восточную. "Нам дали еду и одеяла и объяснили, что мы должны встать в семь утра и работать во имя строительства новой Германии". Через две недели его вызвали и сказали, что у него нет права находиться на территории Восточной Германии, доставили в машине и с двумя офицерами "Штази" к экспрессу, идущему на запад, а когда он прибыл без документов и без вещей, уже западная полиция его арестовала. Свое 19-летие Родер встретил в тюрьме. Наутро прибыла машина, которая отвезла его в тот же сиротский приют в Ганновер...
Отец был грязный убийца... Примерно так же складывалась жизнь почти у всех детей "Лебенсборна". Это мучительный путь поисков своей семьи, родных, корней, осознания своего "я" в этом мире.
Чтобы освободиться от кошмара дома сирот, Родер ушел в немецкую армию на два года. Когда демобилизовался, вернулся в Ганновер, устроился на работу в компанию "Сименс" и в возрасте 22 лет впервые познал женщину. Спустя девять месяцев у него родилась дочь. "Я был полным дебилом и понятия не имел, что такое быть отцом, но решил жениться". Компания "Сименс" перевела его в Берлин. "Я связался с коммунистами и участвовал в беспорядках 1968 года, обитал в коммуне группе людей, которая пробовала жить другой жизнью, внутри которой господствовали наркотики и секс". Его жена не примкнула к нему, и в 1971 году они развелись. В 1976 году Фольке женился вновь, и у него родилась еще одна дочь, но его неспособность жить семейной жизнью вновь привела к разводу. В последующие годы он вел уроки труда для заключенных, а потом перешел на работу с детьми, которых родители не могли забирать домой после окончания работы детсада.
 |
|
В дома, возведенные в лесной зоне, был вселены незамужние беременные женщины, в том числе изгнанные из собственных домов. Для участия в проекте они должны были заполнить анкеты о чистоте крови и предоставить родословную на не менее чем два поколения предков |
"Меня бросало в жар и холод, и ноги сами понесли меня к ней, хотя я и не знал, где находится этот дом престарелых. Меня отправили на пятый этаж, и я объяснил медсестре проблему: мол, я сын проживающей здесь старушки, которая никогда в жизни меня не видела. Медсестра затрепетала и сказала, что проверит. Она вернулась, я взял за руку жену, и мы вошли в комнату.
Мать тоже взяла меня за руку, и я подумал о двух вещах: о тропинке к своему прошлому и что все не сможет оставаться для меня, как было прежде. Мать сказала мне слова, которые ошеломили меня: "Ну вот и ты..." Она сказала их так, будто все эти годы меня ждала. Но я до сих пор в это не верю".
В тот день он впервые произнес слово "мама". Он сказал ей, что пришел только познакомиться с ней, а не попрекать прошлым, и через 45 минут ушел. "Было страшно осознать, что ты - дитя "Лебенсборна", "подарок Гитлеру", рожденный для сохранения расы и чтобы сменить солдат, погибших в России..."
Он обнаружил, что его отец, Вильгельм Фольксштадт, из Ростока в составе полицейского батальона шел из одной завоеванной страны в другую и очищал их от евреев: кого сажал в "поезд смерти", а кого убивал выстрелом в голову. У Родера произошел тяжелый кризис. Он не понимал, кто он - жертва или виновный. "Все, что касалось "детей "Лебенсборна", тщательно скрывалось, и правда, пробившаяся благодаря документальным фильмам, привела меня на грань помешательства".
Родер возвращался к матери пять или шесть раз, во время одной из встреч к нему присоединилась его сестра, учительница, живущая в Восточной Германии в одном из городов на берегу Балтийского моря. "Каждый раз, когда я собирался ехать к матери, я говорил себе, что я спрошу ее, почему она меня бросила, почему сломала мне жизнь, но когда приезжал, видел старую женщину с холодными глазами, которая мне совсем чужая. И я отступил..."
Сегодня Фольке порвал со своей сестрой, "которая не хочет принимать всей правды и желает приукрасить образ нашего отца, грязного убийцы". А с ним, в свою очередь, прервала связь дочь от первого брака, когда Фольке рассказал ей о своем истинном происхождении.
В музее, недавно основанном в доме "Лебенсборн", он получил еще и фотографию, полностью проясняющую жуткую картину - младенец Фольке Родер на церемонии своего погружения в купель, заполненную кровью заключенных в Дахау, а сзади него - флаг со свастикой.
Сейчас Фольке Родер сидит за компьютером и изучает прошлое, пытаясь понять то, что на самом деле нельзя понять. Иногда он выступает с лекциями перед учащимися и старается объяснить им и, возможно, самому себе дилемму свою и каждого такого ребенка, как он, -как можно было быть частью жизни нацистского режима и одновременно жертвой его? Как можно объяснить, что он был лишь невинное дитя, а его отцом являлся один из самых страшных людей, которых знал XX век? "Я ничего не могу требовать от страны, потому что отец был частью того, что происходило с этой страной", - подчеркивает он. Ему не на кого гневаться.
- Но ведь вы гневаетесь. Вы кричите, сидя напротив фотографии умершего отца, вы роетесь в книгах и архивах. Зачем?
 |
|
Под стеклами витрин - сотни фотографий родившихся в доме детей, медсестер, акушерок и врачей, фотографии Гиммлера - крестного отца детей, которые родились в день его рождения, фотография девочки, которая проходит церемонию омовения в купели СС (с кровью!) |
"Мы делали то, что делали молодые женщины..."
Сорокадвухлетний Матиус Мейснер выглядит как классический клерк из Восточной Германии: отутюженная рубашка, галстук, костюм. Он отвечает за туризм и культуру района. В городе 17 процентов населения безработные, молодежи здесь скучно, и туристам здесь просто нечего делать, если не считать туристским объектом "Макдональдс". В середине 1990-х годов скучающая молодежь начала все больше и больше интересоваться ролью Гитлера, и Мейснер выбил деньги под проект, цель которого - раскрыть молодежи глаза на то, что обещали наци в 1933 году, и к чему Германия пришла в 1945-м. "Собирали материалы, и таким образом всплыл "Лебенсборн". Мы в Восточной Германии вообще этими проблемами периода нацизма не занимались, не знали, что это название может рассказать..."
Когда собранные, словно частицы мозаики, материалы раскрыли полную картину, Мейснер тут же дал объявление, в котором просил всех, кто так или иначе что-то знает о "Лебенсборне", установить с ним связь. Спустя день позвонила первая женщина из "детей "Лебенсборна", затем еще один, и колесо завертелось. Мейснер открыл в доме выставку, которая в настоящее время закрывается, потому что дом будет продан в частные руки, как и другие оставшиеся из этих домов. Он - последний. Стены комнат выкрашены в белый цвет, полы выстланы линолеумом, дом чем-то напоминает израильскую больничную кассу. Он выполнял свои функции в рамках "Лебенсборна" с 1937 по 1945 год под надзором акушерки Иды Матисон, а после закрытия и до 2000 года был детским домом. За 8 лет в нем родилось 1100 детей, лишь два процента - смертные случаи. "Однако вполне вероятно, что процент смертности был выше, у нас нет об этом документов, но мы знаем, что "неподходящие по параметрам" дети были уничтожены, посланы на смерть или использовались для медицинских экспериментов", - говорит Мейснер.
Дом сегодня выглядит так же, как и на архивном фото 1960-х. На стенах висят регламентировавшие деятельность "Лебенсборна" документы СС, подписанные Гиммлером, в которых говорится, что надо делать и как. Тут и диетическое меню для рожениц, и газеты того периода, и объявления в духе: "Каждая женщина с хорошей кровью хороша для нас", и фотографии довольных, счастливых, породистых лиц в больших семьях. Под стеклами витрин - сотни фотографий родившихся в доме детей, медсестер, акушерок и врачей, фотографии Гиммлера - крестного отца детей, которые родились в день его рождения, фотография девочки, которая проходит церемонию омовения в купели СС (с кровью!). До сегодняшнего дня выставку посетили 2000 человек, 40 из них - те, кто здесь родился. Но когда Фольке Родер попросил мать поехать вместе с ним на выставку, она отказалась.
Ализе Вайгельт 85 лет, она работала в этом доме с 1938 по 1939 год. Вайгельт работала помощницей на кухне, уборщицей и кастеляншей. "Я очень любила здешнюю работу, была молода, как все, каталась на лошадях, здесь было много посетителей - офицеров вермахта и СС, которые приезжали посмотреть на своих детей или брали на усыновление, и мы были их новыми любовницами, даже тогда, когда они не смотрели на нас", - вспоминает она. Когда она увидела объявление Майснера в газете, она ответила только под давлением мужа. Она помнит, что почти шестьдесят процентов женщин были не замужем, почти все прибыли сюда на первых месяцах беременности. Она сидит под огромным плакатом "Дайте ребенка фюреру!" и вспоминает, как ей было тогда странно видеть столько женщин, которые приходят родить и уходят. Была одна мать, которая упрямо старалась сохранить своего ребенка, но потом отказалась. Это никогда не казалось ей странным, может и потому, что в Восточной Германии никто не говорил об этом. Даже сегодня, сейчас ей не кажется странным, что многие женщины желали отдать своих детей "в подарок Гитлеру", и этот период для нее был достаточно комфортным. "Мы делали то, что должны делать молодые женщины, сами знаете..."
Годы в психиатрической лечебнице
У Изольды Друбе нет приятных впечатлений от возвращения домой, нет хороших, добрых воспоминаний. Она с самого начала знала, что родилась в доме, который все называли "домом СС".
"В глубине души я знала, что я - жертва, но то, что я наблюдала, заставляло меня ощущать свою вину. Ночью накануне открытия выставки я очень нервничала и решила, что приду сюда лишь как посетительница. Все, что я обнаружила и узнала, привело меня к мысли, что я должна была быть в этом мире только продолжением чистой расы. Жизнь заставляла унижаться, заискивать и доказывать, что я в этом не виновна, была лишь младенцем". Поначалу Друбе сердилась на мать, как и Родер, но сегодня, как и он, не находит сил сердиться на нее. "Я думаю, что она хотела всего самого лучшего для меня", - объясняет она. Как Родер и остальные "дети Лебенсборна", она до сих пор не хочет поверить, что она плод любви, возможно, одной ночи. Она показывает фото, на котором снята младенцем на церемонии, где она сжимает рукой меч на фоне развернутого флага со свастикой, что означает принятие на службу СС. Это единственное фото, которое оставила ей мать. С ним она ложится спать и говорит себе, что утром хочет не подняться.
В комнатах музея - кровати того периода, покрывала, даже детская коляска. Одна комната посвящена проекту "Лебенсборн" с фотографиями детишек из захваченных стран Восточной Европы. Полкомнаты отдано под фотографии из Норвегии.
В конце войны детей из Норвегии ждала особо жестокая участь. К ним относились как к незаконнорожденным немцам. Норвежцы старались отослать их в Германию, чтобы та приняла и абсорбировала их. Норвежек же, которые согласились переспать с немцами - солдатами СС, признали душевнобольными, поэтому руководители страны признали и их детей ненормальными и отправили их в психиатрические лечебницы.
Поль Хансен, один из таких детей, прожил до 22 лет в психиатрической лечебнице, среди тех, кто не мог сам одеваться и есть. Искалеченная жизнь, невозможность построить дружеские отношения и семью... Он пытался найти свою мать, и когда в 1965 году постучал в дверь, услышал голоса ее других детей. Он пытался рассказать ей о бедах, перенесенных в больницах для умалишенных, но услышал от нее: "Ну и что? Ты не один такой".
В то время как немецкие "дети "Лебенсборна", как Фольке Родер и его друзья, мучаются дилеммой, кто они - жертвы или преступники, норвежские объединились и подали судебный иск против государства. У них были трудности со сбором документов, но в 2000 году президент Норвегии дал указание, чтобы об этой категории стали заботиться как о жертвах войны.
В Германии обстановка иная. Проблема "лебенсборнских детей" была поднята лишь в последнее десятилетие благодаря падению Берлинской стены, открытию архивов и обращениям к ним тех "детей", кто сегодня уже достиг пенсионного возраста и "вытаскивает" правду на поверхность.
Насилие не передается по наследству
29 мая 1945 года, спустя шесть недель после прихода американцев, родился последний "ребенок "Лебенсборна". Руководителям проекта удалось скрыть документы, прежде чем они попали в руки американцев, которые не поняли, для чего эти дома предназначены, и приняли версию, что они принадлежат благотворительной организации, помогающей незамужним матерям. Арестованный в 1946 году медперсонал проекта - врачи и медсестры - был освобожден. В том же году в Нюрнберге судили главарей СС, так или иначе причастных к проекту. Их обвиняли по трем категориям, но судьи освободили их от обвинения в участии в проекте "Лебенсборн", оставив лишь третье - они виновны в сиротстве детей как офицеры, принадлежащие к преступной организации СС. Нюрнбергский трибунал принял версию, согласно которой "Лебенсборн" был... благотворительной организацией, защищавшей интересы незамужних матерей перед лицом пуританского общества.
Вскоре после выхода в 1996 году книги Даниэля Гольдхагена "Добровольные палачи Гитлера" вокруг нее в Германии начался спор. По утверждению Гольдхагена, нацизм - это результат не только сложившейся социально-экономической обстановки. Причины его более глубоки, они - в немецких генах. Родера спросили, не движет ли им желание насилия, не опасается ли он, что получил нацизм и желание совершать насилие как генетическое наследие отца-убийцы. Он ответил, что наиболее сильно это чувство проявляется в нем, когда ему задают этот вопрос. На встречах и в беседах, которые он организует с другими "детьми "Лебенсборна", он видит, что насилие им не свойственно. Несмотря на перенесенное сиротство, трудности в установлении межличностных связей, отсутствие родительского тепла и позднее образование, чувство вины и жертвы одновременно, у них нет тяги к насилию, а скорее наоборот - многие из них участвуют в социальных проектах помощи ближним.
"Наша организация сейчас занята подготовкой ежегодной встречи, которая пройдет в октябре, - рассказывает Родер. - Снова ирония судьбы - встреча детей, которым предназначалось стать продолжателями господствующей расы, состоится в том месте, где уничтожались другие дети, считавшиеся нацистами расово неполноценными, а значит, жизни недостойными..."
Перевод Григория Рейхмана