|
|
Положение исторической науки в ряде отношений решительно выделяет ее среди прочих научных дисциплин. Мало кто из наших современников претендует на серьезные знания в области биологии, химии, социологии… – это никем не оспариваемое достояние специалистов, обладающих соответствующим образованием. Зато в области истории знатоков не счесть, и отсутствие диплома здесь не помеха.
История – это особая наука, она слишком непосредственно связана с нашей повседневной жизнью и, к тому же, прельщает кажущейся очевидностью фактов. Соблазн высказаться очень велик, однако, надо отметить, вторжения дилетантов в эту область, чаще всего, неудачны. В действительности, на путях понимания интерпретации даже общеизвестных сюжетов все бесконечно усложняется. И у серьезных специалистов бывают неудачи, что уж говорить о прочих. Немало примеров, когда пишет, пишет человек очень серьезный, очень, как он убежден, научный труд, а получается печальное недоразумение, например, «Двести лет вместе» Александра Исаевича Солженицына. Бывают, однако, и приятные исключения. Об одном из них и хотелось бы рассказать.
Уже самим названием своего сочинения Илья Левит указывает на его принадлежность литературному жанру. Как поясняет в предисловии брат автора Борис, явившийся вдохновителем данного проекта, слово «сказка» соответствует тому, что на идише называется «бобе майсес», – в принципе, так может обозначаться любой рассказ, произнесенный для того, чтобы развлечь слушателей. Страстный любитель истории Илья Левит со временем стал испытывать потребность в том, чтобы поделиться своими знаниями с близкими людьми, позднее он начал читать лекции и для более широкой аудитории. Оценив общественную реакцию, Борис Левит уговорил брата записать его увлекательные истории про историю – таким образом и появилась на свет эта книга.
Необходимо отметить, что пресловутая «сказочность» относится не столько к содержанию, сколько к форме изложения. Левит не прибегает к ссылкам на источники, не скрывает своего присутствия в тексте обтекаемыми наукоподобными фразами, он откровенно высказывает суждения, соглашается или спорит с мнениями тех или иных исторических персонажей. Язык книги разговорно свободен, не без некоторой, как кажется, сознательной легкомысленности. Сообщается, например, что «по характеру Александр II был веселый бабник, не лишенный здравого смысла». Конечно же, серьезные авторы так не пишут.
Впрочем, беллетристическая легкость очень подходит содержанию книги, главными героями которой являются легендарные герои сионистского движения, люди, поистине, фантастических биографий. Это прапорщик русской армии, полный Георгиевский кавалер Иосиф Трумпельдор, который начинал свою военную карьеру в сражениях под Порт-Артуром, после чего стал одним из лидеров российского сионизма и погиб в 1920 году, когда в силу своей доверчивости впустил в кибуц группу арабов. Предсмертные слова Трумпельдора: «Хорошо умереть за Родину» Левит использовал в качестве эпиграфа к своей работе. Далее следует «сказка» об экстравагантном английском аристократе Чарльзе Вингейте, который прошел блистательный боевой путь от восточной Африки до Бирмы. Оказавшись на Ближнем Востоке, Вингейт организовал еврейские отряды, сумевшие защитить от арабских диверсий английский нефтепровод, причем среди солдат Вингейта был и будущий победитель в Шестидневной войне Моше Даян. Вингейт, христианин-сионист, так близко сошелся с вождями собственно сионистского движения, что пытавшаяся заигрывать с арабами английская администрация в дальнейшем запретила ему даже посещать Палестину.
Не могу согласиться с рекламной аннотацией, завершающей книгу Левита. Автор данного резюме утверждает, что в рассматриваемом сочинении «взгляд на историю через призму судьбы человека дает читателю новое понимание хрестоматийных истин». Книга, на мой взгляд, отнюдь не хрестоматийна. Конечно, читатель, знакомый с историей становления сионистского движения, – много ли таковых в России? – найдет здесь большое количество хорошо известных ему фактов, в конце концов, история эта давно уже описана. Подобно своим предшественникам, Левит рассказывает и о палестинофильстве, родившемся как реакция российского еврейства на погромы 1881-82 годов, о собственно сионистской программе, сформулированной Герцлем после ошеломившего всю Европу дела Дрейфуса, об угандийском проекте, о поддержке, оказанной колонизации Палестины Ротшильдом, испытаниях времен Первой мировой войны, о декларации Бальфура, Еврейском полке, который участвовал в сражениях против турецкой армии, о сионистской делегации в Версале, организации кибуцев, арабских восстаниях 20-30 годов, иерусалимском муфтии Хаджи Амине Эль-Хусейни и его бегстве в нацистскую Германию, о том, как Лондон постепенно отказывался от своих первоначальных обязательств по созданию еврейского очага в Палестине, о различных волнах алии, расколах внутри сионистского движения, социалистах, Жаботинском, религиозном сионизме, о вооруженных отрядах Хаганы и об ЭЦЕЛе... Было бы странно, если бы кто-то смог указать на какую-то иную историю сионизма, альтернативная версия принадлежит только поклонникам «Протоколов сионских мудрецов».
Однако историки не переписывают известную историю, они ее интерпретируют. Существование костяка бесспорных исторических реалий не исключает новых подходов и новых взглядов. Мне представляется, что книга Левита демонстрирует один из таких примеров, ибо многие, казалось бы, общеизвестные факты предстают здесь в весьма необычном обрамлении. Полагаю, что даже читатели, хорошо осведомленные об обстоятельствах становления государства Израиль, по крайней мере, большинство из них, плохо представляют себе многие эпизоды, описанные Левитом. Это история иракских айсоров, участие сербских солдат в экспедиции на Галлиполи, появление бельгийского правительства в изгнании, подробности происходивших во время Первой мировой войны сражений англичан и немцев в Восточной Африке, обстоятельства эфиопской кампании, имевшей место в ходе Второй мировой... Помимо героев сионистского движения Левит вспоминает и множество других политических деятелей: Массарика, Пилсудского, Трухильо, Махатму Ганди... В истории Нового времени Левит, что называется, у себя дома. Однако это не затейливый рассказ сказочника, который в стиле «Тысячи и одной ночи» вставляет в свое повествование множество дополнительных новелл. Вся информация Левита «работает», и за кажущейся случайностью таких упоминаний обнаруживаются обстоятельства, которые связывают судьбы различных народов и отдельных личностей с историей еврейского движения. Сербы, лишившиеся в ходе Первой мировой войны своей родины, образовали, подобно сионистам, национальное представительство в изгнании и бесстрашно сражались на галлиполийском фронте, где рядом с ними отличился первый в истории Нового времени еврейский отряд – «погонщики мулов» Трумпельдора. Когда в 1918 году отчаянное сопротивление айсоров приостановило турецкое наступление на Закавказье, это спасло позиции англичан в Палестине, где сражался в это время Еврейский полк. Трухильо прославился тем, что на конференции 1938 года в Эвиане, когда все правительства свободного мира дружно отказались принять в свои страны изгнанников из нацистской Германии, обрекая таким образом на смерть сотни тысяч немецких евреев, диктатор из Доминиканской республики оказался единственным, кто хотя бы декларировал свою готовность помочь…
Оставаясь несомненным израильским патриотом, Левит не забывает об остальном мире, стараясь понять логику тех или иных эпизодов еврейской истории на общем историческом фоне. Образование в ходе Первой мировой войны сербских и чешских военных подразделений, позволяет многое осмыслить как в истории формирования Еврейского полка в составе английских вооруженных сил, так и в планах Трумпельдора по организации еврейской армии в Российской республике. Подобное же значение имеет и рассказ о судьбе христиан-айсоров. Когда в 30-х годах англичане оставили своих прежних союзников на растерзание иракским арабам, это оказалось одним из проявлений общих капитулянтских настроений своего времени – традиция будущего Мюнхена, и спровоцировало активность палестинских арабов, решивших таким же образом расправиться с еврейскими поселенцами. В действительности, самые случайные отступления оказываются совсем не случайными. Левит внимательно прослеживает общие настроения, нравы эпохи, их позднейшую эволюцию. Например, история пребывания Трумпельдора в японском плену, куда он попал после капитуляции Порт-Артура, показывает нравы той джентльменской поры, когда даже военнопленные сохраняли множество прав и могли с гордостью носить иностранные награды, полученные за достойное поведение в столь своеобразных обстоятельствах. Описание чудовищных реалий Второй мировой войны позволяет вспомнить об этом еще раз.
Не ограничиваясь выражением позиции одной только еврейской стороны, Левит задумывается также над идеями, которые вдохновляли руководителей Англии и Франции, настроениями европейских обывателей эпохи Мюнхена. Даже, казалось бы, уводящие в сторону, эфиопские и бирманские приключения Вингейта позволяют вновь вспомнить о его палестинском опыте, да и не только о нем. Вся история Вингейта ? это бесконечная борьба против представителей т.н. «здравого смысла», которые старательнейшим образом проводили казавшуюся им очень мудрой и гуманной политику умиротворения нацистской Германии и ее союзников, что с неизбежностью привело к ужасающей катастрофе Второй мировой войны. Это могло бы послужить хорошим уроком для тех наших современников, которые ищут сейчас пути примирения с исламскими радикалами, – впрочем, конечно же, не послужит.
Говоря о «сказках доктора Левита», не могу ни вспомнить еще раз недавний шедевр Александра Исаевича Солженицына, посвященный истории евреев в России. Пытаясь написать «настоящее» научное сочинение, прославленный писатель создал образцово занудную работу, в которой старательно имитируется научный стиль, однако решительно отсутствуют полноценные научные аргументы, понимание исторического фона, ощущение глобального исторического процесса. В то же самое время доктор Левит пишет книгу, чья легковесность, казалось бы, определена уже ее жанровой несерьезностью – сознательной литературной ориентацией, однако «сказки доктора Левита» демонстрируют не только разносторонние исторические знания, но и глубокое их понимание. Такая, вот, приятная неожиданность.