Каждый год, когда наступают еврейские праздники – Пурим, Ханука, Рош ха-Шана или годовщина образования государства Израиль, меня одолевает беспокойство, связанное с посещением синагогально-концертно-дискотечных мероприятий, приуроченных к этим (или другим) знаменательным еврейским датам. И всякий раз я думаю: как бы это так хорошо вышло, если бы мне посчастливилось ни на одном из таких мероприятий не оказаться. Но не тут-то было. Как говаривала моя мама, не мытьем – так кАтаньем, почему-то с ударением на первом слоге, (до сих пор не пойму, откуда взялась эта поговорка), но с завидным постоянством я попадаю если не в одно, так в другое место точно, а иной раз поспеваю в несколько. Так было и на этот раз.
7 декабря – первый вечер Хануки. И надо же было такому случиться, что мой друг, у которого день рождения как раз 7 декабря, устроился на работу не где-нибудь, а совсем недалеко от синагоги. И что вы думаете? Именно в этот день он работал, а мне захотелось его поздравить! Что же мне было делать как порядочному еврею, оказавшемуся в первый день Хануки рядом с синагогой? Конечно, ноги привели таки меня туда. И там я уже проклял все на свете. Мало того что дул дикий ветер, а в лицо брызгалась какая-то противная петербургская морось, мало того что во дворе синагоги было не протолкнуться из-за скопления народа, предводительствуемого Цви Пинским и домкультуровским массовиком-затейником, изо всех своих затейниковских сил тщетно призывавшим мальчиков и девочек устроить хоровод (мальчики направо, девочки налево), так я еще умудрился взять у Петра Новика, известного организатора известных еврейских тусовок, приглашение на дискотеку в клуб «Аполло».
Во дворе синагоги был установлен гигантский светильник. Главный раввин Петербурга Менахем-Мендл Певзнер на подъемнике был доставлен до места возжжения и собственноручно возжег первую ханукальную свечу, после чего подъемник доставил господина раввина на грешную землю.
Что же до обещанных в начале затейничества ханукальных пончиков, которые в итоге стали разносить по насквозь продрогшему и промокшему темному двору (внутрь так и не пустили, или я просто не дождался), то у меня создалось впечатление, что они остались если и не с времен Иегуды Маккавея, то с прошлой Хануки как пить дать.
14 декабря, в последний день Хануки, меня занесло в Ледовый дворец на 416 сектор – это самое верхотурье, зато прямо напротив сцены, а точнее перед экраном, потому что происходящее на сцене оттуда смотрелось кукольным спектаклем. Зато бесплатно. Я честно не хотел идти в Ледовый дворец. Но, подумайте сами, не мог же я отказаться от бесплатного билета? Концертик был, конечно, так себе. При этом все трибуны были забиты народом! И никакая эмиграция с репатриацией не умаляет числа алчущих приобщиться к светлому еврейскому празднику! Я всегда говорил: один уезжает – еще трое вспоминают, что у них троюродная бабушка, кажется, родилась в Жмеринке, а кто ж еще мог там родиться, как не представитель великого кочующего народа? В общем, в метро потом было не войти: евреи, как водится, торопились прибыть домой раньше двенадцати.
Начало концерта было обозначено цифрой 18.30. Я пришел в начале восьмого – еще ничего не началось. Как водится. Поэтому официальные речи пропустить не удалось. Выступил раввин Певзнер, продемонстрировав очередной прогресс в изучении русского языка, затем, председатель общины М. Д. Грубарг, потом на экране появилась фотка Мирилашвили, дай Б-г ему здоровья, где бы он сейчас ни был, но концерт проходил при его поддержке. Было зачитано его обращение к народу. Ну а потом начались песни-пляски. Выступления малоизвестных артистов, которых малоостроумный реликт Григорий Баскин представлял звездами, сменялись танцами, подготовленными детскими коллективами города. Такое впечатление, что все дома детского творчества только и делают весь год, что готовятся к Хануке. Выписали из Москвы растолстевшего еще больше Трахтенберга, который зачитал пару-тройку неплохих анекдотов и спел песенку, решив, видимо, как и Шифрин в свое время, что уже все можно. Елена Воробей (зачем она взяла себе этот псевдоним, если все равно на каждом углу звучит – Лебенбаум?) неудачно замахнулась на образ Аллы Борисовны и, в довершение всего, безобразно спела «Арлекино». Зачем-то еще ей понадобилось петь песню, более подходящую для дня катастрофы. Лучше бы она ограничилась Аллегровой – эта получилось отменно. Не обошлось и без дежурных «Доктора Ватсона», Ефима Александрова и Светланы Портнянской, порядком подрастерявшей свой голос на американских харчах. Александров что-то уж много пел, я уж испугался, не будет ли это его сольным концертом. Последние сорок минут зажигал Валерий Леонтьев, начав с пафосной песни, восхваляющей еврейский народ и закончив «Августином». Не обошлось и без «солдата с моряком», которые хотели «иметь и невесту, и друга». Леонтьев, конечно, взорвал тусовку. Видимо, все спонсорские деньги ушли на него, поэтому звезд почти и не было – ни Новиковой, ни даже Розенбаума…
А на следующий день меня понесло в клуб «Аполло», на дискотеку. Затея, прямо скажем, оказалась провальной. Нет, клуб сам по себе по оформлению вполне съедобный и даже занимательный, но все же не вся еврейская молодежь фанатеет от евродэнса, есть еще и любители попсы русской и техно какого-нибудь. Да и организация мероприятия оставляла желать лучшего, равно как и ценник в баре мог бы быть приурочен к празднику светлой Хануки. Три пары – от Гилеля, от Израильского культурного центра и от «интеллектуального молодежного кафе» соревновались на звание лучшей. Все это было зубодробительно скучно. Впрочем, может, потом и было весело, но я уже к тому времени выполнял заповедь истинного петербуржца, гуляя на сон грядущий по Невскому проспекту.