|
|
Именно на такое расстояние высылали неблагонадежных ленинградцев в 1934 году после убийства Кирова. Среди них оказалась и еврейская чета Вольф Исаакович и Ксения Наумовна Штейман. Поселили их в маленьком городе Боровичи, где они приобрели себе жалкий домишко в два окна. Им трудно было приноравливаться к жизни на новом месте. Хотелось опереться на чье-то дружеское плечо. Потому первым делом стали искать евреев. Обратились в еврейскую общину, а она разогнана. Пришли в синагогу, а она закрыта. И выходило, что евреи в Боровичах были, а еврейской жизни не было. Понятно, что Штейманам тогда не могло прийти в голову, что именно их правнук возродит ее в этом чужом для них городе. Но получилось именно так. И об этом наш краткий рассказ.
Жизнь Штейманов шла своим чередом. Их дочь Руфина вышла замуж за ветерана войны Дмитрия Алексеева. У них родился сын, названный Алексеем. Когда ему пришло время обзавестись семьей, то Руфина списалась со своей ленинградской подругой Гелей. У этой еврейки был русский муж, а от него дочка Любочка. Вот и решили две подруги, две еврейские мамы, свети вместе своих детей-полукровок. В их семье в 1970 году родился сын, которому дали имя Эдуард. Свое детство он провел у бабушки Руфины. От нее и услышал первые еврейские песни, первые еврейские майсы, первые рассказы о многострадальной истории еврейского народа. И они запали в душу этого впечатлительного мальчика. Всем своим ребячьим сердцем он был возмущен вопиющей несправедливостью против его народа, хлебнувшего все горе и зло мира от удушливых гетто и до дорог вечных изгнаний, от бесправия и до погромов, от костров инквизиции и до лагерей смерти… Узнал Эдик и о том, что евреи дали миру много ученых, музыкантов, талантливых мыслителей и ремесленников, сделавших так много добра для всего человечества. Так почему же евреев тогда гонят, мучают, убивают?
Под знаком этого жгучего вопроса и вызревала душа мальчика, вобравшего в себя кровь двух народов. Поэтому он так остро и воспринимал любую обиду, нанесенную евреям, и часто ребячливо реагировал на нее. А в девятом классе он неожиданно для всех на школьном вечере прочел свои еврейские стихи.
Как в тумане среди пустырей,
У скорбных могил в изголовье,
Вижу иссохших людей,
В ермолках, набухших от крови.
Вижу седых детей,
Бредущих на смерть вереницей,
И муки пережитых дней
Отразились в их впавших глазницах…
Зал понял Эдика. А он был счастлив, что мог сказать свое слово о своем народе. Но на второй день во дворе школы появилась серая «Волга», в которую пригласили Эдика. В КГБ с ним разговаривали по отечески, пытаясь просветить «заблудшего» мальчика по части «козней мирового сионизма» и т.п. Справились, нет ли у него знакомых среди сионистов Москвы и Ленинграда? Даже фотографии показали, но это все были не известные ему люди. По пути Эдику напомнили, что в КГБ работают настоящие патриоты, оберегающие его родину и, мол, не хотел бы он вместе с ними помочь ей? Эдик ответил, что он всегда готов все сделать для своей родины, но по-своему. Беседовавший с ним офицер, очевидно, с целью расположить к себе юношу сказал ему, что в КГБ с людьми разговаривают очень мягко и дружески, а вот если бы Эдик попал в подобную службу на западе, то его там стали бы бить. На что Эдуард, с некой детской наивностью, парировал: «Вы знаете, там бы вас стали бить, если бы вы туда попали, а меня там бить не за что. Вы же любите свой народ, а я люблю свой, и разрешите мне идти». Разрешили, ибо уже шла перестройка, и нравы постепенно уже менялись.
А немного позже Эдик разыскал старинные книги и стал по ним изучать иврит. Начал и хлопоты по возрождению еврейской общины в Боровичах. Для начала надо было оповестить всех евреев об учредительном собрании. Но как? И тогда он дал объявление в местную газету о первом собрании боровичских евреев. Подобного объявления еще ни разу никто не давал в истории не только газеты, но и самого города.
На первое собрание пришло 25 человек. Мужчины где-то в семейных тайниках отыскали дедовские талесы и надели их по случаю столь знаменательного события. Эдик прочел на иврите молитву. Так в Боровичах, после 60 лет запрета, еврейская община обрела новую жизнь. И добился ее правнук Штейманов, когда-то изгнанных из Ленинграда. Начали отмечать еврейские праздники. И постепенно евреи в Боровичах, как и повсюду, перестали чувствовать себя «криминальной» нацией, которой все запрещено. Эдуард поставил себе новую задачу – открыть синагогу, которая была закрыта в Боровичах в 1935 году. Евреи молились тайком на квартирах. Эдик много раз ходил в мэрию города, но добился того, что городские власти выделили помещение для нужд общины в самом центре города в красивом старинном особняке. Теперь перед общиной встали новые сложные проблемы. Нужно было делать ремонт, приобретать мебель и многое другое. Но где взять средства? И снова все хлопоты легли на плечи Эдика, как его все тут ласково называют. Ему удалось связаться с людьми из американской организации BACJRR и получить понимание и отклик. К их усилиям подключилась синагога из города Фримонт. Евреи из-за океана были приглашены на открытие синагоги в Боровичах. Приехали они с раввином Капланом, да и не с пустыми руками, а привезли весьма ценный подарок – священный свиток Торы. Свиток развернули по всему залу новой синагоги (боровичская синагога была первой, построенной вновь синагогой в России) для того, чтобы каждый смог коснуться его своей рукой. Это была очень трогательная церемония. А когда скрипичный квартет исполнил «Плач Израиля», то многие не смогли сдержать слез. Так через 62 года после закрытия синагоги в Боровичах она вновь распахнула двери.
Понятно, что оживление еврейской жизни в Боровичах не могло не вызвать оживления и среди антисемитов. Журналист Н. Мамкин выступил в местной газете со статьей, полной злобных «изобличений» евреев. Тогда автор вместе с героем очерка ответили этому антисемиту в двух статьях, напечатанными в той же газете «Красная искра»: боровичские евреи научились отвечать ударом на удар.
Сейчас в Боровичах при синагоге действует библиотека, украшением которой стали 22 больших старинных тома Вавилонского Талмуда, издания начала 19 века. Свиток Торы хранится в старинном Арон Кодеше, который удалось разыскать в музее и отреставрировать. На кладбище у еврейских могил звучит поминальная молитва Кадиш. Каждую пятницу в синагоге собираются евреи и встречают Шабат.
Но нельзя умолчать и еще об одном. На пятый день после открытия синагоги в ее окна полетели камни. И автор вспомнил, как в его далеком детстве пьяные хулиганы кидали камни в окна маленького домика, где жила его семья. Мать прятала малолетних детей под кровать, а погромщики швыряли камни в окна и кричали: «Проклятые жиды!» Так автор узнал, что он не только еврей, но и какой-то «жид». Ему казалось, что камни в боровичскую синагогу все еще летят из его детства.
Иногда Эдуарду Алексееву напоминают, мол, чего он так рвется, если в нем не 100% еврейской крови. Но разве в них дело? Да и можно ли исчислять в процентах любовь к своему народу…
участник обороны Ленинграда,
старейший еврей г. Боровичи