Вопроc:
Зимой 5702 (1942) года за несколько месяцев до Песаха многие евреи ковненского гетто начали искать способы выполнения мицвы (заповеди) употребления мацы на Песах. В это время даже самая основная еда не была доступна в гетто, не говоря уж о белой муке, из которой обычно выпекается маца. Узники гетто ели все, что только попадало им в руки, потому что черного хлеба, который выдавали, было недостаточно, чтобы утолить голод, а немцы следили, чтобы никакая еда в гетто не проникала.
Как раз из-за этого бедственного положения многие люди всеми способами старались не попасть в капкан депрессии и апатии, старались поддерживать дух и психическую силу, надеясь, что силы зла в конце концов будут побеждены, и узники освободятся. Многие из узников гетто считали, что единственным доступным для них способом противостоять желанию немцев разрушить еврейский характер жизни было продолжать изучение Торы в каких-нибудь формах, а также соблюдать заповеди.
С этой целью я организовал небольшую секретную группу мужчин, которые искали способы достать муку, чтобы можно было испечь немножко мацы и минимально выполнить мицву съедения кусочка мацы «размером с оливу» в вечер Песаха. Одним из членов группы был Моше Гольдкорн – да отомстит Г-сподь за него – польский еврей, который сумел спастись от немецких убийц и нашел дорогу в Литву – чтобы попасть в ковненское гетто. Этот человек работал в бригаде Джордана и вошел в контакт с литовцами, чтобы обменять ценности на муку.
Нашей следующей проблемой было – как доставить муку в гетто, поскольку немцы охраняли все входы и особенно тщательно следили за тем, чтобы никакая еда – от картошки до хлеба – не проникла тайком через ворота.
Но Гольдкорн взял это на себя, буквально рискуя жизнью, – найти место для хранения муки и время от времени доставлять небольшое количество в гетто. Его радость, что он обеспечивает евреям возможность выполнения великой мицвы – съедения мацы – была невообразимой.
Мука была спрятана в секретном месте, очень тщательно защищенном, так что никакой ущерб не мог ей быть принесен. Песчинка за песчинкой Гольдкорн принес достаточно муки, чтобы испечь мацу, которой хватило на то, чтобы примерно сто евреев получили кусочек размером с оливу. При приближении Песаха члены группы, рискуя жизнями, смогли испечь мацу в блоке С, «малом цехе», где пекли хлеб для гетто. С разрешения руководства этого малого цеха группа смогла испечь все куски мацы примерно за десятидневный срок после того, как печь была подготовлена по всем возможным правилам Галахи.
Но самым счастливым был Гольдкорн, поскольку ему была дарована привилегия принести муку не только для себя, но и для остальных евреев. В то время мицва, которую выполнил Гольдкорн, действительно была великой – обеспечить возможность такому количеству людей отпраздновать праздник свободы в соответствии с Галахой и вселить в собратьев-евреев надежду, что они cмогут выжить и с радостью отмечать этот праздник после поражения немецких врагов.
За два дня до Песаха, когда Гольдкорн возвращался вечером с работы, его остановил немецкий полицейский и обыскал. На нем был найден маленький мешочек муки. Когда немцы поняли, что евреи, несмотря на их строгий запрет приносить еду в гетто, посмели нарушить их приказ, они начали очень жестоко бить его. И избили всего, но наиболее плохо было то, что они выбили ему все зубы. Тем не менее, этот еврей после всех страданий был проникнут радостью к С-здателю, зная, что он сделал все возможное, чтобы так много людей выполнили драгоценную мицву.
После этого Гольдкорн пришел ко мне с очень серьезной проблемой. Когда он начал говорить, он разразился слезами. Как он мог выполнить мицву съедения мацы своими выбитыми зубами? Поскольку он происходил из хасидской семьи, обычай которой – никогда не есть смоченную мацу на Песах, как можно нарушить этот обычай. Мог ли он выполнить мицву съедения мацы?
Ответ:
Традиция не мочить мацу – дополнительная строгость. Галаха не запрещает мочить мацу. Несмотря на то, что он происходил из хасидов, обычаем которых было никогда не есть смоченную мацу на Песах, я разрешил ему смочить мацу в воде, потому что у него не было другого способа выполнить мицву. Мицву, ради которой он рисковал жизнью. Я, однако, проинструктировал его, что надо получить разрешение у бейт-дина – еврейского суда из трех человек – который разрешил бы ему нарушить традицию праотцов, которой он следовал всю свою жизнь – не есть смоченную мацу на Песах.
После того, как мы собрали бейт-дин, который снял запрет, он выполнил мицву съедания мацы размером с оливу вместе с другими, которые благодаря ему смогли выполнить эту заповедь. Хотя все его тело болело после избиения немецкими зверьми, не было предела его радости, его благодарности Б-гу, который дал ему привилегию есть мацу, несмотря на все раны и выбитые зубы.
Вопроc:
В 5702 году (1942) узники гетто смогли добыть корову и забить ее в соответствии с Галахой. Шойхетом был реб Цви Гольдберг – да отомстит Г-сподь за его смерть – который работал шойхетом в Ковно еще до войны. Мы так и не узнали, известно ли было немцам на самом деле, что животное зашло в гетто, и проигнорировали этот факт, или они действительно были обмануты. Очень вероятно, что они проигнорировали этот эпизод для того, чтобы ввести узников–евреев в заблуждение, чтобы у них все еще оставалась надежда, чтобы они продолжали без эксцессов несчастную жизнь в гетто. Немцы часто обманывали евреев в других ситуациях для того, чтобы притвориться добрыми и хорошими, и чтобы евреев потом легче уничтожить.
Поскольку соль была исключительно дорога и было почти невозможно достать соли, чтобы посолить мясо в соответствии с законом Торы, многие узники гетто спросили меня, есть ли возможность разрешить им готовить мясо, не соля его. Иначе у них не было вообще возможности поесть мяса. Мясо было жизненно важно для них, поскольку с того времени, как они попали в гетто, у них не было другой еды кроме тех жалких рационов, которые распределяли немцы. Многие из узников гетто были больными, старыми и истощенными, они могли восстановить свои силы, восстановить свои истощенные тела, поев хоть немного мясной похлебки. Их не удовлетворяла возможностью жарить мясо на огне, потому что тогда бы они не могли приготовить похлебку. Они, таким образом, искали моего разрешения сварить мясо.
Другая проблема, которая возникла в это время, касалась рационов некашерного мяса, которое распределяли немцы в количестве полфунта на человека. Тора запрещает употреблять в пищу кровь, но было невозможно не есть эту падаль [то есть мясо животных, забитых не по правилам Галахи] из-за риска для жизни – если ею не питаться, то у узников гетто вообще не было бы возможности выжить. Поскольку было практически почти невозможно получить соль для удаления крови из мяса, действовала ли возможность нарушения категорического запрета съедания крови?
Ответ:
Я сказал людям, что надо вскипятить воду в кастрюле и только тогда класть туда мясо, один маленький кусочек в одно время, так, чтобы всегда жидкости в кастрюле было в 60 раз больше, чем могло бы выделиться из мяса. Для каждого полуфунта мяса следует использовать шесть чашек воды. Я разрешил это только тем людям, которые совсем не могли достать соли.
Но тем, кто мог достать соль, пользоваться этой процедурой было мною запрещено. Они должны были солить мясо в соответствии с законом Торы, который евреи соблюдали поколение за поколением. Только после этого можно готовить мясо.
То же было и с рационом мяса, который немцы распределяли среди узников гетто. Те, кто мог достать соль, не должны были использовать это некашерное мясо, не соля его сначала. Даже несмотря на то, что опасность для жизни при несъедении мяса была достаточно велика, тем не менее, все, что могло быть сделано, чтобы минимизировать нарушение запрета, связанного с едой, должно было быть сделано. Только так можно было разрешить им употреблять в пищу эту падаль. Тот, кто мог удалить кровь, обязан был это сделать и, таким образом, избежать нарушения очень серьезного запрета касательно употребления крови.
Я понимал, что у людей не создастся ложного представления о том, что соление некашерного мяса сделает его кашерным, поскольку каждый знал, что единственной причиной, по которой разрешается есть падаль, это потому, что это связано с сохранением жизни.
Леонида Ашкинази и Марии Гайнер
Литературная редакция и обработка
Якова Цукермана
Рисунки Вадима Бродского
Респонсы публикуются с одобрения главного
раввина Большой хоральной синагоги СПб
Менхема Мендела Певзнера