"Народ мой" №7 (347) 14.04.2005
«Антисемиты все-таки сумели развернуть эту поганую, оскорбительную для России, кампанию» МОСКВА, 29 марта (АЕН) - Корреспондент АЕН побеседовал с бывшим секретарем ЦК, главным идеологом перестройки Александром Николаевичем Яковлевым об антисемитизме в России.
– Александр Николаевич, Вы только что возвратились из Турина, где состоялась встреча государственных деятелей, руководителей и лидеров оппозиции государств бывшего Восточного блока, и стран Запада. Событие было посвящено двадцатилетию со времени начала перестройки в Советском союзе. Средства массовой информации у нас мало сообщали об этой встрече.
– Наши средства информации очень четко отслеживают отношение руководства к вопросу. Никто слова об этой годовщине не сказал. На встречу приехало много известных политиков. Выступали Гельмут Коль, Андреотти, Ярузельский, Валенса. Была профессура из многих европейских стран и Соединенных Штатов, в их числе такая значительная фигура как Ричард Пайпс. Был Рифкинд – бывший министр иностранных дел Великобритании. Но многие ораторы попытались уйти от оценки современного положения. Практически не был поставлен вопрос: «Ну и что из тех самых событий следует?». Но были и интересные выступления. Например, у Елены Боннэр. Явлинский сделал аналитический доклад, и его слушали хорошо.
– Вы тоже выступали?
– Да. Среди того, что нам удалость сделать в удивительно короткие сроки я назвал прекращение политических преследований и государственного антисемитизма.
– Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
– Вы знаете, что никаких постановлений, в которых говорилось бы, что необходимо покончить с государственным антисемитизмом, естественно, не было. Тогдашний состав Политбюро и не признавал существования антисемитизма. Про себя многие из них, правда, так и оставались антисемитами. Уж это я точно знаю. Мы ликвидировали представительство спецслужб по этой части в университетах и министерствах. Имевшиеся прежде квоты были сняты, негласные
процентные нормы тоже. И с того времени, если выносилась на политбюро кандидатура еврейской национальности, антисемиты уже стеснялись выступать откровенно против. Что раньше происходило, когда начинали обвинять в антисемитизме? Ответы были такими: «Ну как же? А у нас Менделевич в МИДе. Ну, какой же антисемитизм? У нас Дымшиц зампред Совмина». А они были по духу такими же евреями, как я эфиоп. Вот это, как раз и кончилось! Многое шло от нашего настроя. Горбачев любил шутить на еврейские темы, но антисемитом он
не был. Ему это было чуждо. Антисемиты же, они сволочной народ. Они вроде как бы остерегались даже и анекдотов, но свое нутро-то не скроешь.
– Но этот акт не был одномоментным.
– Нет, конечно. Но сейчас я не думаю, что есть государственный антисемитизм. Из историй с Гусинским и Ходорковским у меня не складывается такого впечатления. Но бытовой антисемитизм стал безобразным, отвратительным. Издаются откровенно антисемитские фашистские газеты. Власть ничего не делает. А суды особенно безобразно себя ведут. Корчагину год условно дали. Это значит, что ему хотели сказать: «Парень, давай снова!» Ведь это поощрительный приговор. В судах, к сожалению, эти настроения сохраняются. И стыдно за все это. Недавно президент сказал слово «стыдно». Правильно, стыдно.
– Расскажите, пожалуйста, как проходила Ваша работа на посту председателя комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, как проходила реабилитация членов Еврейского антифашистского комитета, нужно ли было проводить реабилитацию повторно. Ведь, реабилитация ЕАК прошла еще в 1955 году?
– Сложно, все это проходило. При политбюро были стычки по делу Кирова. Мы многое сделали. Только в Москве было придумано органами семьдесят два или семьдесят три блока, партии, союза и т.п. Сочиняли всевозможные фальсификации. То же случилось и с Еврейским антифашистским комитетом. Но дело все в том, что они не были реабилитированы в 1955 году. Они были амнистированы. Даже Хрущев заявлял: «Ну как же, враги, конечно, были. Но зачем расстреливать? Ну, посадили бы на десять-пятнадцать лет. И хватило бы». Даже у него такие настроения были. Поэтому пришлось принять решение о реабилитации.
– Весной 1988 года по Москве и другим крупным городам поползли слухи о готовящихся еврейских погромах, которые связывали с обществом «Память». Не могли бы Вы рассказать, кто стоял за теми событиями, кем и как создавалась «Память», ставшая орудием самых оголтелых фашистских сил.
– Инициатива исходила от спецслужб. Общество «Память» было создано в Московском Энергетическом или Авиационном институте, сейчас, уже точно не помню, как организация восстановления памятников истории и культуры. Причем там не подчеркивалось, что речь идет именно о русских памятниках. Кому-то из ушлых ребят в КГБ пришла идея направить туда своего агента и превратить эту организацию в общество определенной направленности. Этим агентом стал Д. Васильев, который работал фотографом в газете «Комсомольская правда». Он
стал выполнять эту демагогическую спекулятивную провокаторскую роль. В институте увидели, что Васильев и его группа повели дело к шовинизму, антисемитизму, и прикрыли эту лавочку. Но его не оставили без внимания. Дали четырехкомнатную квартиру. Он обставил ее иконами и всякой иной церковной утварью и стал вокруг себя собирать людей, каждый раз все больше и больше. Если Вы помните, основной огонь их «критики» был направлен против меня: и листовки, и выпады, и тому подобное. Я это все терпел, терпел. А потом как-то разозлился. Позвонил тогдашнему председателю КГБ Чебрикову, прочел ему последнюю листовку и говорю: «Там и уши торчат какие-то нехорошие». Он все понял и рассказал мне всю эту историю. Кстати, Чебриков из всех председателей был наиболее порядочным. И он членов «Памяти» расколол на шестнадцать частей, а Васильева они малость припугнули и отказались от его услуг. Он стал действовать самостоятельно, в том же плане, но не с тем, как прежде, размахом. Два года назад, незадолго до смерти, Васильев подал на меня в суд, обвиняя меня в том, что я будто бы назвал его «фашистом». Я его фашистом не называл. Я сказал, что это фашистское направление деятельности.
Ну, Б-г с ним. Эта «Память» ушла, но пришли другие. Пришли более агрессивные и более опасные. Меня это очень беспокоит. Налицо зарождение фашистской угрозы в России. Вот спрашивают: откуда Яковлев взял фашизм в России? Я его не взял. Фашизм он был. Сталинизм это что, разве не фашизм? Это форма фашизма. И идеология одна и та же – насилие! А проявления, формы и прочее это уже вторичное.
– Расскажите, пожалуйста, о работе возглавляемого Вами фонда «Демократия».
– Когда я остался без работы и новым властям мои советы, понятно, оказались не нужны, то задумал организовать такой фонд и обратился к Ельцину с предложением издавать сборники архивных документов. Я стал издавать сборники ранее засекреченных документов. Это и есть вторая история России. Я, кстати, удивлен, что в Израиле это начинание не встретило поддержки, там живет еще много людей, связанных с событиями, которые нашли отражение в этих материалах. Я издал пока сорок два тома. Сейчас выйдут такие тома как «Депортированные народы», «Сталин и космополитизм. 1945-1953 гг. Документы Агитпропа ЦК», готовится к печати «Государственный антисемитизм в СССР от начала до кульминации 1938-1953 гг.» Их названия говорят сами за себя.
Сейчас идет разговор о подготовке тома о погромах в годы гражданской войны. У меня в плане пятнадцать – шестнадцать томов неизвестных в прошлом секретных документов. Денег государство не дает. Документы придерживает. Но я не теряю оптимизма. Все-таки 42 тома издали. Но нападок много. Опровергают Катынь (убийство НКВД польских офицеров в 1940 году). Называют «мерзавцами» и меня, и Горбачева. Надо бы в суд подать. Но все руки не доходят. Но пока жив, буду это дело продолжать. Издавать документы и представлять подлинную историю нашей страны.
– Александр Николаевич, как, по Вашему мнению, появилось «письмо депутатов» и почему оно появилось именно сейчас?
– Понимаете, какая штука. Мы говорим, что с государственным антисемитизмом «покончено», а это «письмо» меняет угол зрения. Значит, все это возрождается? Как-никак думцы, это государственные люди. Да еще представители народа. Это усугубляет все дело. Антисемиты все-таки сумели развернуть эту поганую, оскорбительную для России, кампанию. Хотя я лично не думаю, что это идет с самых верхов.
– Вы считаете, что это была инициатива самих думцев?
– Я-то думаю, что может быть и не собственная, но и не путинская. Он не антисемит. Не случайно, президент, говорил, что ему стыдно. У меня к нему много всего другого, но только не это. Этих людей, надо было решением думы лишить парламентской неприкосновенности. И отдать под суд. Но этого сделано не было. Потому что людей, сочувствующих этим настроениям в думе полно. А несочувствующих мало. А если кто и есть, они в таком состоянии, что боятся высказаться. Когда Макашова пригласили на передачу «Барьер», тот распоясался. Такую передачу вообще нельзя было в эфир выпускать. Но, видимо, Соловьев не ожидал, что в истерику этот Макашов впадет от ненависти. Это уже не идеология, а болезнь. А его оппонент – космонавт Леонов, мужик вполне вменяемый, но он настолько растерялся, что у него аргументы все выбило. Это бывает иногда, когда сталкиваешься с нахалами.
Александр ЛокшинСайт создан в системе uCoz