|
|
От показа сцен лесбийской любви еврейская публика была в шоке. Еврейская община Нью-Йорка и всей Америки обсуждала и осуждала скандальный спектакль о жизни жалкого еврея-содержателя борделя и его еврейских проституток. Рабби Джозеф Сильверман из синагоги Бейт Эммануэль на Пятой авеню постановил, что пьеса клевещет на евреев и запрещена к показу нееврейской аудитории. Нью-Йорк Таймс публиковала письма протеста, обвиняющие продюсеров в разжигании антисемитизма. Продюсер и ведущие актеры попали под арест, были осуждены за пропаганду разврата, оштрафованы и чудом избежали тюрьмы. Автора, известного идишистского писателя убеждали уничтожить пьесу.
Речь идет не о сегодняшнем дне, а о постановке 1923 года на Бродвее пьесы классика еврейской литературы Шолом Аша «Бог возмездия» (Гот фун Некоме). Шум вызвала англоязычная постановка, поскольку на идише спектакль поставили впервые в Нью-Йорке еще в 1918 году. Нравы в Нью-Йорке тогда были не столь свободные. Мало что изменилось с той поры, когда Максима Горького отказались поселить в гостинице со спутницей, из-за того, что у него не было брачного свидетельства. «Великий пролетарский писатель» обиделся и написал «Город Желтого Дьявола». Он не поскупился на едкие замечание об американской морали: «удушающий запах лжи и лицемерия, трусости и безнравственности».
Так или иначе, но теперь, через 82 года Еврейский театр Доры Вассерман при Центре Сейди Бронфман представляет пьесу Шолом Аша на идише (с английским и французским синхронным переводом) в сезон 2005/06 года у себя дома в Канаде и на гастролях в Нью-Йорке.
Действие пьесы происходит в патриархальном еврейском местечке в Польше. Содержатель борделя Янкель Шапшович и его жена, бывшая проститутка Сорэ, обеспокоены будущим своей невинной дочери Ривкэле. Родители опасаются, что их «профессия» может помешает им выдать достойно дочь замуж. Семья живет рядом с заведением, однако Ривкэле даже не подозревает, что там происходит. Надеясь исправить свою репутацию в общине, а, возможно, и в глазах самого Господа Б-га, Янкель заказывает для синагоги свиток Торы. Он собирается выдать дочь за раввинского ученика. Планы рушатся самым неожиданным образом. Вопреки страхам родителей, девушку не соблазняет сутенер-конкурент или кто-то из клиентов. Ривкэле влюбляется в одну из отцовских проституток Манку. Посвященные дружбе двух девушек сцены полны подлинного лиризма. Образ Янкеля – своеобразного анти-Тевье сыграли на еврейской сцене самые великие актеры американского еврейского театра – Борис Томашевский, Давид Кесслер. Роль прославила Рудольфа Шилдкроута. Именно он попал под суд, когда попытался поставить пьесу по-английски на Бродевее. Постановка на идише американские власти не заинтересовала, да и рабби Сильверман тоже заявил, что в еврейский театр он не ходит, и пьесы на идише его не интересуют.
Рассказывают, что прочитав рукопись пьесы, классик еврейской литературы Ицхок-Лейбуш Перец заклинал автора: «Сожги это, Аш, сожги!» Вместе с тем, появление «Бога возмездия» восторженно встретили многие деятели культуры. Среди них один из лидеров американского еврейства 30-х годов рабби Стивен Вейзе, режиссер Константин Станиславский, драматург Юджин О’Нил и легендарный основатель еврейской газеты «Форвард» писатель Авраам Каган.
Художественный руководитель театра Брайна Вассерман считает пьесу Шолома Аша одной из наиболее значительных в репертуаре еврейского театра наряду с «Мирэле Эфрос» Гольдфагена, «Шейнделе» Амнона Леви и «Диббук» Анского. С этим никто не возьмется спорить. Действительно, пьеса была впервые поставлена в Европе в 1907 году и переведена на ряд европейских языков. «Бог возмездия» упоминается во всех учебниках и энциклопедиях и считается одним из шедевров Шолома Аша, строгого социального критика и замечательного писателя. Вот только ставить пьесу больше полвека не брался ни один репертуарный театр. Зато ее охотно играют в театральных школах и экспериментальных студиях. Там в пьесе видят не только и не столько возмездие за грехи отцов, как освобождение девушки из пут традиционных представлений. Такую интерпретацию «Бога возмездия» осуществил лауреат Пулитцеровской премии Дональд Маргулис на Вильямстоунском театральном фестивале летом 2002 г. Брайна Вассерман не видит в пьесе ничего аморального. «Наоборот, – говорит режиссер, – пьеса вдохновлена духом библейских законов ответственности за грехи отцов, и в ней нет ничего особо провокационного. В пьесе подняты актуальные проблемы – контроль над страстями и невозможность приобрести уважение за деньги. В эру сериала «Секс в большом городе, – добавляет Вассерман, – трудно кого-нибудь смутить подобным сюжетом». Заметим попутно, что телесериал о жизни итальянских мафиози «Клан Сопрано» вызывает среди итало-американцев значительно большее раздражение, чем, скажем фильм о еврейских гангстерах «Багси» Дэйвида Мамета или «Однажды в Америке» Сержио Леоне. Актеров, игравших главные роли в «Сопрано», даже выгнали из колонны традиционного итало-американского парада в День Колумба в Нью-Йорке.
Действительно, сегодня в Америке, как в России или в Израиле, трудно кого-то удивить тем, что еврей может быть преступником, бандитом, торговать наркотиками или живым товаром. Обнищавшие и теряющие под ударами капитализма экономическое значение еврейские местечки-штейтлы Восточной Европы лихорадочно искали пропитания и заработка. Евреи жили в приграничной области между Российской, Австро-Венгерской и Германской империями. Там действовали контрабандисты, размещались винокурни, лаборатории по производству сахарина и морфия, а позже кокаина, снабжавшие революционную Россию, что хорошо описано в ранних повестях и рассказах Пелевина. Автор бестселлера «Зато он очень любил свою маму. Жизнь и преступления еврейских гангстеров» Роберт Рокауей отмечает, что в Америке до сих пор с тоской вспоминают про хорошее качество, низкие цены и порядочность евреев, державших в руках наркобизнес в 10 – 40 годы. Когда большевики изолировали Россию, центр деятельности постепенно переместился за океан.
Лишь Холокост разрушил привычные связи, что позволило итальянским, ирландским, черным и латиноамериканским гангстерам прибрать к рукам доходные отрасли бизнеса, традиционно контролировавшегося евреями. Рокауей отмечает и другую особенность – еврейские дельцы с оттопыренным пистолетом задним карманом, в отличие от своих итальянских коллег, не стремились создавать «семьи» и «династии». Наоборот, они всеми силами стремились отвратить детей от преступного промысла, вывести их в люди, дать образование и престижную профессию. Еврейские гангстеры занимались всем широким спектром криминальной деятельности задолго до того, как кто-то из отцов сионизма наивно провозгласил, что «мы станем настоящим народом, когда у нас буду свои воры и проститутки».
Виленская еврейская газета «Азман» рассказывает интересный случай. В 1905 году в гостинице обворовали всемирно-известного кантора Гершона Сироту. Бандиты согласились вернуть вещи и даже доплачивать ему по 25 рублей за выступление (а тогда это были большие деньги), если он перенесет их с субботы на будний день. Дело было не только в том, что публика приходила в субботу без кошельков, как требует религиозный завет. Проблема была в том, что и сами воры соблюдали заветы предков и в субботу не работали.
Русский читатель, знакомый с «Ямой» Куприна или «Господином из Буэнос-Айреса» Шолом-Алейхема не удивится, встретив на страницах еврейской литературы или на театральной сцене еврея-сутенера. Повесть «дедушки еврейской литературы» Менделе Мойхер-Сфорима (1835-1917) «Стена плача» рассказывает о быте сутенеров и еврейских борделей XIX века. Профессор-историк Моти Залкин из Университета им. Бен-Гуриона даже посвятил целое исследование составлению карты еврейских борделей в Восточной Европе и Америке. Когда-то в Аргентине мне показали большой участок на еврейском кладбище в Буэнос-Айресе, где хоронили представительниц «древнейшей профессии».
Сегодня в Аргентине все изменилось. Как раз показу современной жизни евреев Буэнос-Айреса посвящена замечательная комедия Даниэля Бурмана «Последнее объятье». Полная мудрого юмора, заставляющая задуматься картина, номинант премии Оскар «За лучший зарубежный фильм», удостоенная «Гран-при» на Берлинском кинофестивале 2004 г. и вышла сейчас на экраны в синематеках Нью-Йорка. С самого начала фильм способен заинтриговать. Камера следует за главным героем Ариэлем Макаровым, следующему в семейный магазин дамского белья по коммерческому центру, вдоль магазинов и лавок. Внутренний монолог героя повествует о соседях – итальянце, корейцах, еще одном еврее, и для разнообразия, нескольких латиноамериканцах. Типичное еврейское местечко. Не удивительно, что Ариэль рассуждает о местечке, как о модели мира. Он – бывший студент-архитектор, исключенный из университета и расставшийся со своей подругой. Сразу после рождения Ариэля в 1973 году, отец бросил семью ради осуществления сионистской мечты и уехал в Израиль. Ариэль очень боится впасть в свойственную его отцу серию маниакальных попыток достичь идеалов. Жизнь, окружающая Ариэля, далека тоже от идеала. Герои фильма лгут, изменяют друг другу, даже устраивают соревнования в изменах, а заодно и учат героя жить. Мать героя Соня – бывшая танцовщица израильских народных танцев – кормит Ариэля медовым печеньем «лейках» и рассказами об исчезнувшем негодяе-отце. Пережившая Холокост бабушка поет трогательные песенки на идише в качестве лекарства от душевных ран и советует ко всему относиться с юмором. Брат Джозеф спокойней относится к отцовским грехам. Он мечтает стать раввином, хотя образ жизни ведет далекий от всякого благочестия. Типичная история: местный раввин бросает общину, соблазненный доходным местом испаноязычного раввина во Флориде.
Еврейская община в Аргентине была крупнейшей и богатейшей в Южной Америке, и в пору расцвета насчитывала до полумиллиона человек. Туда ехали люди, обуреваемые мечтой стать еврейскими фермерами и скотоводами-гаучо. Там нашли прибежище тысячи уцелевших в Холокосте. Они создали великолепную общинную организацию, вели богатую и разнообразную культурную жизнь. Во время не скрывавшего своего антисемитизма правого военного режима 70-х годов евреи стали покидать Аргентину, кто в Израиль, кто в Северную Америку. Позже в стране начались экономические трудности, гиперинфляция, дефолт, крах экономики. Быть евреем становилось просто дорого. Ведь по аргентинским стандартам недостаточно было ходить в синагогу или посылать детей в еврейскую школу, что тоже стало многим не по карману. Часто надо было еще состоять в еврейском «кантри-клубе» и участвовать в дорогостоящих мероприятиях общины.
Одна из запоминающихся сцен – Ариэль ждет интервью в польском посольстве. Он подал заявление на репатриацию и лихорадочно вспоминает знаменитых поляков, чтоб доказать свою принадлежность к польской культуре и к оставленной его дедами Польше. Герою надоела пустая светская жизнь Буэно-Айреса, все больше напоминающего Третий мир, и он мечтает о паспорте Евросоюза, открывающем ему дорогу в заветный мир. Восхитительное «Последнее объятье» полно парадоксов, иллюзий, а то и неврозов. Не удивительно, что Аргентина держит мировой рекорд по количеству психиатров на душу населения.
Фильм оставляет нотку ностальгии. Кажется, что вместе с Ариэлем уходит молодежь и заканчивается еврейская жизнь в Аргентине. Только не надо спешить. Помниться, в 1994 году я попал в большой сибирский город на встречу так называемых «еврейских лидеров». Среди них совсем не было молодежи, а те, что были, собирались в эмиграцию и, казалось, сами не верили собственным заявлениям о возрождении еврейской жизни. Мне было печально и казалось, славная история российского еврейства заканчивается на этих людях. С тех пор количество еврейских общин в бывшем СССР выросло с 80 до почти без малого двух сотен. В большом сибирском городе еврейская жизнь тоже бьет ключом. Тысячи израильтян стали возвращаться назад. Только в Москве нашли свой новый дом свыше 10 тысяч русскоязычных израильтян. Еврейская история полна сюрпризов и неожиданных историй. От владельца борделя Янкеля и его странной дочки, от невротического аргентинского юноши мы можем узнать такое, чего не смогли бы рассказать ни сентиментальный скрипач на крыше, ни «отличники труда и обороны» с сионистских плакатов.
Нью-Йорк,
специально для «Ами»