|
|
Недавно в очень приличной московской газете появилась оптимистичная информация: мол, если все будет в порядке, года через два Россия достигнет, наконец, уровня 1990 года.
Вот радость то!
Мне, однако, кажется, что и автор сообщения, и редакция газеты сильно погорячились: до уровня 1990 года нам еще очень и очень далеко. Куда ни глянь – далеко.
Давайте будем объективны.
В отличие от девяностого прилавки по всей стране пока еще забиты товарами.
В отличие от девяностого пока еще практически нигде нет очередей.
В отличие от девяностого ветеранов войны пока еще не выделяют из числа прочих граждан талонами на предельно дефицитную водку.
В отличие от девяностого пенсии в переводе на мировую валюту пока еще составляют не шесть долларов, а шестьдесят, или семьдесят, или даже сто.
В отличие от девяностого за «Окой» или «Таврией» пока еще не надо стоять в очереди семь-восемь лет.
В отличие от девяностого, колбасу пока еще делают из мяса, а не из туалетной бумаги.
В отличие от девяностого сама туалетная бумага пока еще не является лучшим подарком.
В отличие от девяностого в магазинах пока еще не сыщешь знаменитые консервы «Завтрак туриста», которые упорно отказывались есть не только туристы, но даже чукотские ездовые собаки. Если кто под страхом голодной смерти это чудо кулинарии и потреблял, так только студенты, живущие на стипендию.
В отличие от девяностого, чтобы поехать в отпуск на Средиземное море, пока еще надо просто купить билет.
В отличие от девяностого наш рубль пока еще никто не называет деревянным, ибо в любом отделении любого банка его пока еще свободно меняют на любую иностранную валюту.
Ну – и так далее.
Короче, чтобы нынешняя Россия свалилась на уровень девяностого, нужен либо всемирный потоп, либо глобальная война, либо еще какая, не приведи Г-сподь, вселенская катастрофа.
Почему же наши газеты пишут время от времени такую чушь? Почему убеждают читателя, что в эпоху пустых прилавков, талонов на водку и сахар, денег, стоивших дешевле затраченной на них бумаги, километровых очередей, и прочих прелестей советской действительности наша экономика была на таком уровне, что именно то время нам следует принять за желанный образец?
Мне кажется, причины две.
Время от времени так пишут молодые люди, в очередях не стоявшие, зарплату «деревянными» не получавшие и «завтрак туриста» от полной безысходности не потреблявшие. Жизненный уровень тогда и сейчас они определяют с помощью арифметики. Скажем, сегодня хорошая пенсия составляет три тысячи, а кило вареной колбаса стоит сто рублей. Делим три тысячи на сто, и выходит, что на пенсию можно купить тридцать кило этой самой колбасы. А в том же девяностом хорошая пенсия составляла сто двадцать рублей, а колбаса стоила два двадцать. Сообразительные выпускники журфака делят сто двадцать на два двадцать, и выходит, что тогдашний пенсионер мог себе позволить аж пятьдесят пять кило колбасы в месяц. И невдомек юным акулам пера, что арифметика – наука хитрющая, и если сто двадцать поделить на два двадцать, получится не пятьдесят пять, а одно кило сто грамм, и ни граммом больше. Потому что в крупных промышленных центрах гражданину по талонам полагалось именно такое количество колбасы, а вне талонов она просто не существовала. Симпатичные молодые журналисты не знают также, что львиную долю тогдашней советской продукции составляли, например, танки, которые, по причине ненужности дома, распихивались по разным бандитским режимам в обмен на долговые расписки, которые никто никогда не оплачивал и не оплатит – почему их, одну за другой, приходится торжественно прощать.
Есть и вторая причина.
У нас пока еще хватает жуликоватых политиков, которые из своих чисто карьерных соображений поносят все, чем живет страна сегодня, и беззастенчиво приукрашивают прошлое, в котором сытно жилось только партийным функционерам. Эти деятели всеми фибрами души ненавидят свободную Россию, в которой они в силу собственной бездарности из генералов разжалованы в рядовые. Они и сегодня не бедствуют, совсем не бедствуют – но их очень огорчает, что не бедствуют и все вокруг, что они больше не выделяются из презираемой ими толпы.
Чиновников не переделаешь. Они тоскуют по привилегиям, по сладкой возможности распределять все житейские блага, от квартир до талонов на мясо, по цензуре, надежно охранявшей их от любой критики. Даже по концлагерям, где сидели не они, и в будущем сидеть не собираются. А больше всего – по власти. Они прекрасно понимают: была бы власть, а все остальное они у народа вырвут, не обманом, так силой. Им все равно, как станет называться новый концлагерь, Страной советов или Святой Русью – лишь бы с кнутом вдоль колючей проволоки ходили именно они.
Не факт, что при диктатуре им будет жить лучше, чем сегодня. Но для чиновников главное не это – главное, чтобы народ жил хуже, чем они. Поэтому чиновники предпочитают быть кривыми в стране слепых, а не зрячими в стране зрячих.
Остается надеяться, что их мечты никогда не осуществятся, что россияне не дадут обмануть себя в очередной раз, что страна никогда не свалится в ту яму, из которой выбралась с таким трудом, что безнадежное убожество «реального социализма» никогда не вернется на российскую землю.
МБПЧ