|
|
|
Сегодня мы продолжает знакомить читателей с участниками «Клезфеста в Петербурге», фестиваля и семинара традиционной еврейской музыки Восточной Европы, ежегодно проводимого Еврейским общинным центром Санкт-Петербурга.
Мастер-класс для кларнетистов на «Клезфесте в Петербурге 2005» уже в третий раз подряд вел КРИСТИАН ДАВИД, признанный исполнитель-виртуоз из Берлина, один из лучших кларнетистов в мире клезмерской музыки. В перерыве между занятиями он дал подробное интервью для нашей газеты.
Газета «Ами» выражает благодарность руководителю оргкомитета «Клезфеста», директору Еврейского общинного центра Санкт-Петербурга Александру Френкелю за помощь в подготовке этого материала.
— Кристиан, слушая вашу великолепную игру на кларнете, как-то сразу понимаешь, что за плечами у вас наверняка консерваторское образование и богатый опыт концертных выступлений…
— Да. Я окончил консерваторию по классу кларнета в своем родном городе Бремене.
 |
|
|
— А чем вы занимались после ее окончания?
— Еще в консерватории я понял, что всю жизнь проработать в каком-нибудь симфоническом оркестре мне не интересно. Ведь вокруг было столько музыки, разнообразной, манящей, волнующей. Не хотелось концентрироваться на одном музыкальном стиле, на одной музыкальной культуре. После окончания консерватории я перепробовал много разных жанров: пел в вокальной группе, играл самбу с ансамблем латиноамериканских ударных инструментов, выступал в составе камерного оркестра, исполнявшего классический репертуар, свинговал с джазменами. Также записывал авангардную музыку современных композиторов в составе квартета кларнетов, созданного еще в консерватории.
— Насколько мне известно, вы также записали и джазовый альбом «Dive & Jive» вместе с группой Swinging Pool…
— Верно, вы хорошо информированы…
— В каком из джазовых стилей вы тогда играли?
— Swinging Pool был одним из тех «универсальных» оркестров, которые часто пригашают выступать на свадьбах и вечеринках. Мы играли старый добрый свинг, латиноамериканский джаз, даже всякую попсу. Честно сказать, я никогда не считал себя настоящим джазменом.
 |
|
|
— А когда вы впервые услышали клезмерскую музыку?
— Где-то в середине 80-х, в 1985 или в 1986-м. Один мой приятель купил пластинку Георы Фейдмана, принес ее мне и сказал: «Послушай, какой интересный кларнетист, и его музыка так необычна». Но честно сказать, эта пластинка не произвела на меня никакого впечатления. Теперь я понимаю, что записанные на ней композиции были основаны на популярных идишских песнях, поэтому, строго говоря, их вряд ли можно отнести к клезмерской музыке. Во всяком случае, они не имели ничего общего с традициями инструментальной музыки Восточной Европы.
— Может быть, это был так называемый «идишский свинг», как вам кажется?
— В какой-то мере. Конечно, Фейдман очень известный и востребованный музыкант, харизматический исполнитель. Но в то время мне было не интересно играть подобную музыку самому.
— А почему вы все-таки стали ее играть?
— Отчасти под впечатлением от концертов клезмерских ансамблей из США, великое множество которых в конце 80-х – начале 90-х годов гастролировало в Германии. Трудно выделить какой-нибудь из них особо, но я до сих пор отлично помню выступления ансамблей Klezmorim, Klezmer Conservatory Band, оркестра кларнетиста Энди Статмана и, конечно, Klezmatics и Brave Old World... Итак, после окончания консерватории, поиграв с разными составами, в разных музыкальных стилях, я понял, что пришло время попробовать что-то принципиально новое. Помню, мы сидели с одним моим приятелем, тоже кларнетистом, и думали, а почему бы нам не попробовать поиграть клезмерскую музыку — может быть, из этого ничего и не получится, но все-таки попробовать стоит…
— И тогда вы организовали свой первый клезмерский ансамбль Klezgoyim?
— Да, это ужасное название Klezgoyim!
— А почему вы выбрали такое название?
— Действительно, оно звучит странно. Но я и теперь уверен, что мы выбрали его правильно. В то время для нас было очень важно вполне определенно заявить, что мы — не евреи, но мы не собираемся заниматься фальсификацией или адаптацией еврейской культуры. Мы хотели быть честными и перед собой, и перед другими. Если вы исполняете клезмерскую музыку или как-то еще связаны с еврейским искусством, еврейской культурой Германии, — это всегда воспринимается как политическая демонстрация. И от этого никуда не деться. Мы же лишь стремились честно и ясно сказать: «Да, мы играем еврейскую музыку, потому, что она вокруг нас, она становится все более и более популярна, хотя и не принадлежит к нашей культуре, но эта музыка заставляет нас размышлять, и это очень важно». Мы понимали, что подобные вещи воспринимаются в Германии очень болезненно: тут и чувство вины, и многое другое… Впрочем, в названии нашей группы можно было уловить и слегка иронические нотки. Ведь немного юмора в отношении самих себя никогда не помешает.
— У меня создалось впечатление, что несмотря ни на что клезмерская музыка очень популярна в Германии. Едва ли не в каждом крупном городе существует один, а то и два клезмерских фестиваля. Например, в Бремене есть и ежегодный фестиваль, и «Клезмерские вечера»…
— Да, этот фестиваль организовала наша группа Klezgoyim. Получилось что-то вроде мини-фестиваля, на котором выступает один ансамбль с довольно продолжительной программой. Мы приглашали и малоизвестные в Бремене ансамбли, и уже довольно популярные. Мы стремились показать все разнообразие еврейской музыки и еврейской культуры. К нам приезжали клезмерские ансамбли и из других стран.
— Помимо фестивальной деятельности вы вместе со своими бременскими музыкантами выпустили три альбома на известном лейбле «Yellow Jacket»…
— Да, Klezgoyim записал всего пять альбомов: три — со мной, и два — уже без меня, поскольку я переехал в Берлин.
|
— А как насчет других немецких клезмерских ансамблей, кого бы вы из них отметили?
— Действительно, в Германии сейчас существует огромное количество клезмерских ансамблей, большинство из которых любительские. Профессиональных не так и много. Среди них большинство соединяют еврейские мелодии, например, с балканской, особенно духовой музыкой, или с поп-музыкой. Наиболее интересные клезмерские ансамбли это — Aufwind из Берлина, который выступает с 1984 года, его участники также занимаются музыковедческими исследованиями, ездят в экспедиции в Польшу, Венгрию, Румынию, собирают еврейский фольклор. Есть ансамбли типа Klezgoyim, например, Mazltov из Мюнхена. Мне очень нравится трио из Кёльна A Tickle in the Heart, исполняющее «идишский свинг», а также великолепная израильская кларнетистка Айрис Габриэли, обосновавшаяся в Дармштате. Кого бы еще назвать? Да, не так и много профессионалов... И еще пара слов по поводу фестивалей. Пожалуй, самый интересный из них — это «Клезмерская неделя» в Веймаре. Там выступают с концертами лучшие исполнители клезмерской музыки, а также проводятся семинары, круглые столы. Этот фестиваль организовала группа Brave Old World. Алан Берн — его бессменный директор. Однако большинство фестивалей в Германии не похожи на ваш петербургский «Клезфест» — это просто серии концертов. Музыканты подчас не имеют возможности общаться друг с другом, обмениваться идеями, а ведь это очень важно для профессионального роста. Возможно, так происходит потому, что многие исполнители клезмерской музыки в Германии — не евреи, и их не слишком-то интересует еврейская музыка, еврейская культура в широком смысле. Они лишь исполняют еврейскую музыку, не более того. Кстати, есть еще великолепный клезмерский дуэт Бринкмана/Стадлера, который называется просто Nu. Есть также два профессиональных клезмерских состава в Нюрнберге — Fialke и Huljet… Да, пожалуй, их не так уж и мало.
— А кого из клезмерских музыкантов вы считает своим учителем?
— Сложный вопрос. Я учился у многих. В сущности, учишься всегда, когда играешь вместе с другими музыкантами или когда слушаешь записи их выступлений. Мои самые любимые кларнетисты Нафтали Брандвейн и Дэйв Таррас. Их старые записи сильно повлияли на мою манеру игры, я часто к ним возвращаюсь. То же самое можно сказать и о многих современных музыкантах. Например, об Алане Берне. Мне очень помогли совместная работа и дружба с ним, наши беседы о еврейской музыке, о еврейской культуре. Также мне очень пригодились чисто практические советы известного американского кларнетиста Джоела Рубина.
— Теперь поговорим о наиболее известном вашем музыкальном проекте — дуэте Khupe, в котором вы играете вместе с аккордеонисткой Сэйн Мерике. Почему вы выбрали такие инструменты, разве это типично для клезмерской музыки?
— Потому, что мы не умеем играть ни на чем другом. Это звучит, как шутка, но вообще-то это правда. Сегодня на клезмерской сцене выступает очень много высокопрофессиональных музыкантов. Порой создается впечатление, что в этом музыкальном направлении все уже сделано. Утвердился определенный репертуар, выработана стилистика исполнения. Однако важная особенность клезмерской музыки состоит в том, что она дает широкие возможности для интерпретаций. В сущности, ее можно играть на любых инструментах. Например, музыканты из группы Hasidic New Wave используют даже электрогитару. В этой связи кларнет выглядит даже несколько старомодным. Что же касается аккордеона, то его использование в нашем дуэте имело большой смысл, потому что у этого инструмента огромные возможности. Это прекрасная «ритмическая машина», на нем можно исполнять мелодию, причем очень близко к пению. Он позволяет растягивать ноты, что, например, не позволяет фортепьяно. К тому же тембр его звука очень близок к тембру кларнета. Действительно, не так много профессиональных музыкальных дуэтов такого рода исполняют или исполняли клезмерскую музыку. Правда, можно вспомнить трио Дэйва Тарраса, в котором он играл с аккордеонистом Сидом Бекерманом…
— Но у них был еще ударник…
— Верно. К тому же, Бекерман нередко садился за фортепиано, но по большей части в их записях звучит аккордеон. Впрочем, есть и современные записи дуэтов кларнета и аккордеона: Алан Берн играл с Энди Статменом, Джоел Рубин — с Джошуа Горовицем из ансамбля Budowitz. На первом компакт-диске группы Brave Old World «Klezmer Music» есть одна замечательная тема в исполнении Рубина и Берна. Есть интересные записи дуэта Лернер/Могилевский из Аргентины, дуэта Nu, о котором я говорил. Не так уж мы и оригинальны.
 |
|
|
— Совсем недавно ваш дуэт выпустил свой третий альбом «Eyns, tsvey, dray» (Раз, два, три). Что в нем нового, по сравнению с предыдущими альбомами Khupe — «Mit der kale tantsn» (Танцевать с невестой) и «Heymisher» (Домашний)?
— Наш первый CD 1999 года — целиком концертный. Работая над ним, мы стремились передать то особое «живое» звучание, может быть несколько шероховатое и нерафинированное, которое возможно только при выступлении перед публикой, реакция которой помогает музыканту показать все, на что он способен. Второй альбом был записан в студии в 2003 году. Он состоит из множества коротких музыкальных идей, как мозаика в калейдоскопе. По сравнению с предыдущим CD, все его композиции более продуманы и звучат гораздо «чище» с точки зрения звукозаписи. Третий альбом еще проще. Мы пытались добиться, так сказать, органичного свежего звучания и совсем не занимались аранжировкой. Мы исполняли свою музыку так, как обычно напевают какой-нибудь мотивчик — просто и естественно. Кстати, все композиции этого альбома были записаны с первой попытки. Это было нелегко. Когда играешь «вживую» всегда есть несколько проблем: во-первых, затрачиваешь очень много сил, во-вторых, кое-что может получиться не так, как хотелось. Для этого надо вложить всю свою энергию в исполнение, чтобы, сыграв последний аккорд, можно было сказать: «Да, получилось здорово!»
— Кажется, так же, с первой попытки записывал свои мелодии и Оркестр Бельфа, может быть, поэтому мы и сегодня слушаем эти старые записи и получаем от них огромное удовольствие?
— Абсолютно верно. Клезмерская музыка — прежде всего, музыка танцевальная. Она должна быть свежа и богата оттенками, в ней должна содержаться ритмическая энергия, она должна волновать и радовать слушателя.
 |
|
|
 |
|
|
— Да со всеми было здорово играть. Вообще, я люблю разнообразие. Мне нравится исполнять и традиционную клезмерскую музыку с группой Budowitz, постоянным участником которой я теперь являюсь. Также я люблю авангардный джаз с элементами клезмерской музыки, как у Пола Броуди, с ансамблем которого (Paul Brody’s Sadawi) я сделал несколько записей в Польше этим летом. Мне также очень импонируют эксперименты группы Brave Old World, с которой я часто езжу в концертные турне.
— Вы уже несколько раз выступали в Петербурге, каковы ваши впечатления о публике?
— Мне очень нравится приезжать на «Клезфест в Петербурге», выступать на фестивальных концертах. Петербургская публика очень внимательна. Я чувствую, что она понимает и ценит то, что я делаю. Также очень важно, что здесь есть еврейская община, которая все больше и больше осознает значение клезмерской музыки, все больше и больше интересуется еврейской культурой, как бы возвращает ее себе. Я также думаю, что в вашей стране существует, так сказать, естественное понимание клезмерской музыки, ее языка. Хотя бы потому, что изрядная ее часть тесно связана с различными пластами славянского музыкального фольклора.
— А что вы думаете о будущем клезмерской музыки?
— Это очень интересный вопрос. Мне кажется, что популярность клезмерской музыки на Западе постепенно сходит на нет: ее пик пришелся на середину 90-х. А на Востоке наоборот — возрастает с каждым годом, например, в Польше, в России. В Белоруссии вообще все только начинается: появляются первые ансамбли, проводятся интересные исследования в области местного еврейского фольклора. Но во многом будущее клезмерской музыки зависит от еврейских общин. Скажем, еврейские общины Германии абсолютно не интересуются такой музыкой. Они не только не организовывают, но и не поддерживают никакие клезмерские фестивали. Но, как мне кажется, именно еврейским общинам предстоит позаботиться об этом уникальном явлении музыкальной культуры.
— К тому же, фестивали клезмерской музыки могут способствовать объединению еврейской общины…
— Конечно. В связи с этим мне вспоминается разговор здесь, на питерском «Клезфесте», пару лет назад с известной исполнительницей еврейских песен из Амстердама Шурой Липовски. Она вела на «Клезфесте» мастер-класс для вокалистов. Так вот, когда Шура начала преподавать в Амстердаме идиш и еврейскую песню, очень много евреев стало приходить в местный общинный центр, хотя, насколько мне известно, голландские евреи живут очень обособленно. Они посещали концерты, участвовали в занятиях, и один из них как-то сказал Шуре: «Не знал, что так весело быть евреем! Это просто здорово!»
Фотографии Михаила Хейфеца