* * * |
Исповедь дальнобойщика Как бесконечно долог путь… Мне встретиться бы с кем-нибудь, Да только вот уже лет шесть – Одно лишь серое шоссе. Вначале, кажется, пустяк, Но год вот так и два вот так – И в душу твою влезет грусть. Мне встретиться бы с кем-нибудь И ни о чем поговорить. Вдруг мы сумели б сотворить На месте нашей встречи рай, А нет – как говорят, бывай!.. Мне бы не помнить, как в ее Глазах я видел воронье, А вместо бабочек – чертей, И нет страшней ее очей, И нет страшней моих ночей, Где в свете одиноких фар Так четко видно, что я стар, Что я устал, что я – ничей… |
* * * То ли верится, то ли не верится… Мне бы с тобою свериться, Ты в моем сердце теплишься Желтой лампадой. Мне мешать Тебя вспоминать не решаются. Боги бездельем маются. Тускло горит, только больно жжет Сигарета разлуки. Сердце ждет. Провода телефонные – в клочья я, Десять месяцев длится ночь моя, И брожу по ночам путаною, Одинокая, босая, странная. А луна подозрительно желтая… Не понимаю толком я, Кто я теперь и кто же ты ¬– Может, сфинксы, разинувшие рты На лета шального проводы. Стою и реву без повода. |
* * * …Увидала я сквозь стекло В пепле серой своей иномарки… Он дарил мне такие подарки, Что душе становилось тепло. Он звонил мне не по проводам, А по нервам. Он был далеко. Мне же было всегда нелегко Даже близко стоять к поездам. А однажды обратный билет Он забыл. И кружилась метель, Одиноко белела постель, Отражая неоновый свет. Все проходит. Так все говорят. Я училась ходить и дышать, Я боялась себе помешать Не поверить, что все было зря. Эту грязь, эту мразь, эту тварь!.. Я хотела нажать на гудок, Но в руке апельсиновый сок. И такой безмятежный январь… |
* * * |
* * * Проснешься с утра… Зубы чистить не хочется. Отражение сонное в зеркале корчится. Кокаин, сигареты, ну все, мне пора. Промерзший асфальт чрез пергамент подошвы. Это вам не Италия. Плюс каблуки. Но я все же иду, плотно сжав кулаки, А за мной по пятам кособокое прошлое. Невский в душу плюет сладкой грязью витрин. Это город, где все за тебя уже куплено, Он поможет солгать в день последний и судный мне, Город крашеных шлюх и трусливых мужчин. Он меня так хранит от ненужной поспешности Раздавать всю себя, оставаясь одной. Это он меня сделал слепой и глухой К твоей запоздавшей на десять лет нежности. Я прощаюсь с тобою, мой друг Арлекин. Детство глупое кончилось звонкой пощечиной. Ну так что же сказать мне осталось еще тебе? Разве то, что сегодня ты будешь один. |
* * * Мой друг, ты старишься во сне. Ты все мечтаешь о весне, А за окошком снова снег. Снежинки – слезы из-под век. Когда навалится тоска, Ты сядешь написать рассказ И тут поймешь, что ты старик. Мой друг, тот лебединый крик, Что слышится порой тебе, Зовет тебя долой от бед, Туда, где будет не до сна, Там ждет тебя твоя весна На океанском берегу. Тебя я не уберегу, Коль ты сейчас не поспешишь. Чихаешь, куришь и молчишь… И брызжет из окна грязью. Ты думаешь, что жив. Разве?! |
|
* * * |
* * * Я все прошла: болезнь и смерть, Предательства безумный смерч Меня закручивал не раз. И истерический экстаз, И сладость мести – мой порок Не раз ступал за мой порог, Но я была спокойна. Зря. В тепле последнем сентября Меня настигла Пустота: Коньяк не тот и жизнь не та, И злато падало с небес. Его сжигали. Я же без Своей любви, своих врагов, Без бранных и хвалебных слов, Без имени и без судьбы Не удостоилась мольбы. Трагичней нет, чем полукруг Растерянных, разжатых рук. |
* * * Из-под колес на стекла – грязь. Он – под колеса прямо, мразь! А если бы задавила?! Таких в деревнях – на вилы! Раз не умеешь ходить – летай! Выхожу, чтобы морду набить, и тает Что-то под сердцем, больно – Мой одноклассник – Колька! Мы с ним по крышам – вместе… Молча стоим на месте Посередине улицы. …Мы были с ним оба – умницы. Срывали училкам вешалки И были обычными пешими. И были вдвоем – крылатыми, Ночами смотреть на статуи Ходили… Стоит качается… Так нити двух судеб встречаются. Смотрю в тротуар убитая. Как будто сама побитая. |
* * * |
* * * Две тысячи пятый. Тоже год… И по земле стучит стальная Набойка. Вот судьба шальная: Все меньше меда, больше сот. Что ж, унывать – все тот же грех, Что радоваться без причины. Мне мои бывшие мужчины Всегда казались лучше всех. Отныне, стиснув кулаки, Ведь надо ж как-то из болота, – На берег, только вот заботы Не надо вашей, дураки. Я женщина не под вино, А под венец. Не в тело – в душу. Стремится кровь моя разрушить Все, что мне было суждено – Я враг себе. Но друг тебе, Моя Судьба, моя воровка! Насколько все-таки ты ловко Согрела сердце в сентябре. |
* * * Я знаю много разных мест, Где утомленная душа Поет и дальше не спеша Несет по жизни тяжкий крест, Где самый светлый был распят, Там правды нет, шипит свеча Змеей. Я снова сгоряча Ругаюсь в храме, что Не Свят. Но иногда наступит день И так захочется тепла, Что невозможно не оплакать Свою растерянную тень. …Там обувь ставят у двери, Там воздух чист и нет икон, Там воздух льется из окон На бархатный ковра нефрит. В комочек сжавшись на полу, Благословенная звездой, Что над моею головой С молящихся снимает мзду Я вспоминаю райский сад. Восточный пряник не горчит. Так пусть себе глупец кричит, Что всех нестраждущих ждет ад. Земная жизнь дана за тем, Чтоб все увидеть и познать, А не крестом себя смирять! Ответьте мне, что станет с тем, Кто, отказавшись от всего, Лежа на смертном на одре, Внезапно вдруг сочтет за бред Ученье бога своего. |
Сайт создан в системе uCoz