"Народ мой" №3 (367) 14.02.2006
Национальная идея
В советское время одним из самых страшных было обвинение в безыдейности. Ленин, обладавший монополией на изречение правильных мыслей, опасливо предупредил, что идея, овладевшая массами, может стать материальной силой, а безыдейность - опасным вакуумом. Усвоив и усовершенствовав эту логику, Сталин с подельниками создали сеть организаций, присматривавших за тем, чтобы массы по случайности не оказались охвачены идеями, вредными для советской системы. Впрочем, как вы знаете, за этим присмотреть не удалось, и большевистское государство рухнуло именно потому, что его главные идеи не выдержали испытания временем.
Все это очень серьезно.
В двадцатом веке мы видели, как коммунизм, фашизм, исламский фундаментализм и другие разрушительные идеологии вторгались в миллионы мозгов, организовывая целые народы, указывая им направления, на которых тем было приказано жить или умирать. Люди, поверившие в идею, одержимые ею, хором выкрикивали внушенные им лозунги, голыми руками возводили индустриальные гиганты, загоняя при этом в концлагеря тех, кто верил в какие-то другие, недозволенные, идеи. Образ фанатика стал навязчивым кошмаром XX века, а внедрение завлекательно сформулированных агрессивных идей в массовое сознание стало одним из современных видов войны.
Но в том же двадцатом веке выяснилось, что все крайности одинаково опасны. Чиновный взяточник, сытый, лишенный какой-либо морали, одержимый только добычей денег, может быть не менее разрушителен, чем революционер-смертник. Тот и другой совершенно игнорируют жизнь окружающих: одному на всех наплевать, а другой рвется всех осчастливить немедленно и насильно.
Но все-таки, смысл прогресса и в том, что люди за свою историю конструктивных идей придумали больше, чем разрушительных, надо лишь своевременно придти к ним. Чужой опыт гласит, что национальная идея возникает исподволь, ее формулировки часто рождаются в толще народа раньше, чем у страны появляются признанные лидеры и пророки. Национальная идея зреет постепенно, в недрах исторической логики.
Часто в основе народного опыта лежат события эпохального масштаба, причем вовсе не обязательно победы - порой именно поражение заставляет нацию глубже взглянуть на себя и на окружающий мир. На рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков Швеция была настоящей европейской сверхдержавой, агрессивной, могучей и победоносной. Тяжелое поражение под Полтавой изменило сперва психологию народа, а потом и историю страны. Сегодня Швеция - одна из самых миролюбивых, но зато и самых благоустроенных стран на планете, с развитой экономикой, высокой продолжительностью жизни и великолепной экологией.
Какие страны после Второй мировой войны вышли в лидеры по уровню жизни? Германия и Япония, полностью разгромленные и лишенные права создавать сильные армии. Избавившись от забот о мировом господстве, народы этих стран получили счастливую возможность полностью сосредоточиться на внутренних проблемах. Результат очевиден.
Западные политологи любят по этому поводу рассуждать о судьбах двух бывших британских колоний, ставших в дальнейшем Америкой и Австралией. Обе эти огромные страны создавались эмигрантами из Европы, которые в обоих случаях убрали со своего пути коренное население, загнав его в резервации. Однако в дальнейшем пути их развития разошлись достаточно далеко.
Первыми в будущие Соединенные Штаты приплыли английские религиозные сектанты (рядом с Бостоном до сих пор есть городок, где люди живут по-старинному, а в штате Юта и сейчас в почете многие обряды и бытовые правила очень своеобразной секты мормонов). Первые пилигримы (так они себя называли) считали своим долгом нести свет христианской веры через все границы. Тогда же они создали теорию кордона ("фронтир"), который надо постоянно двигать вперед, осчастливливая таким образом несознательные народы (США до сих пор этим заняты с переменным успехом).
Австралию основали люди с другой психологией, каторжники, сосланные из Англии за тридевять земель. Они не рвались в мировые лидеры, но знали, как добиться порядка дома. Намучившись в тюрьмах и на кораблях-пересылках, они целеустремленно создавали удобную страну для себя. Австралия не усердствует в электронике и военных ремеслах, но разводит стада тучных овец, ловит рыбу, строит экологически идеальные города, создает щедрые социальные гарантии для своих граждан и не особенно болеет чужими проблемами.
Может быть, кому-то это кажется скучным, но австралийцам такая жизнь нравится.
Есть ли у них национальная идея?
В Австралии я нередко задавал этот вопрос местным жителям и мне, как правило, отвечали: "Здравый смысл". Что-то есть и в этом...
Виталий Коротич
МБПЧСайт создан в системе uCoz