|
Южная Осетия, или последняя еврейка Старого Города |
|
|
у собственного дома |
По некоторым сведениям следует полагать, что евреев к югу от Главного Кавказского Хребта поселила великая грузинская царица Тамара и ее муж Давид-Сослан для развития торговли и ремесел. По другой информации, община цхинвальского региона является составной частью еврейской диаспоры города Они и его окрестностей, по той причине, что Они также связан с Осетией, но только с Северной. Возможно, эта версия имеет право на существование, ибо через Мамисонский перевал (связывающий Они с Северным Кавказом) проходил оживленный торговый путь из Закавказья в Северную Осетию и Кабарду. Вполне очевидно, что евреи принимали самое активное участие в этой "межкавказской" торговле. Так или иначе, и грузинские, и осетинские историки пишут о том, что Цхинвали на протяжении веков был городом с многочисленной еврейской общиной. Благодаря многим представителям иудаизма сам город (и Южная Осетия в целом) жили насыщенной торговой жизнью, что способствовало интенсивному развитию края. Любопытно, что евреи региона, как сельские жители, так и горожане, далеко не всегда являлись крепостными (а если и являлись, то, в основном, государственными) в отличие от многих других грузинских евреев, окончательно попавших в зависимость от феодалов и местной православной церкви в 14 - 15 вв. Очевидно, что в относительно свободной жизни и кроется причина сравнительного экономического благополучия цхинвальской общины в 13 - 19 вв.
С самого начала еврейского присутствия в регионе начинается строительство религиозной жизни в духе ортодоксального иудаизма. Возникают синагоги, ешивы, хедеры и т.д. Однако, начиная с 13 - 14 вв. прослеживается тенденция общего упадка в Грузии. Эта ситуация, естественно, повлияла и на евреев, в том числе на общину Цхинвали с окрестностями, жившую в основном торговым делом. К началу 19 в. религиозная жизнь Цхинвали приходит в упадок. Во второй половине 19-го столетия иудеям Южной Осетии даже пришлось пригласить ашкеназского раввина из России - р. Хволеса, ученика знаменитого литовского раввина Спектора. Интересно, что р. Хволес не знал грузинского языка, а евреи указанного региона, конечно, не знали идиша. Поэтому раввин руководил духовной жизнью на иврите, что немало способствовало обучению местного населения древнееврейскому языку.
Необходимо отметить, что в конце 19 - начале 20 вв. в Цхинвали (к этому времени большинство юго-осетинских евреев проживало уже не в селениях, а в еврейском квартале города) прибыли посланцы ХаБаДа. Такое пристальное внимание представителей как литваков, так и хасидов, объясняется большим значением местной общины не только для Грузии, но и для Закавказья в целом.
Теперь хотелось бы привести некоторые данные касательно численности еврейского населения Цхинвали. Итак, в 1873г. в еврейском квартале, располагавшемся в верхней части правобережья Лиахви, постоянно проживало 210 еврейских семей, притом, что во всем Цхинвали в тот же период жило всего 600 семей (евреев - более трети, остальные - армяне, грузины и осетины). В это время при семи синагогах города уже существовало несколько школ для изучения Торы и Талмуда. В 1883г. из 2583 жителей Цхинвали 1298 были иудейского вероисповедания. К началу Октябрьской революции в городе (в селах Южной Осетии оставалось лишь несколько еврейских семей) проживало 360 еврейских семей из общего числа около 900. В это период общине Цхинвали принадлежали не только большинство ремесленных мастерских, но и городской рынок - "уриас базари". Он располагался на самой окраине еврейского квартала.
С начала 1920-х годов, т.е. с вхождением указанных территорий в Советский Союз, и вплоть до конца 1960-х годов численность еврейской диаспоры неуклонно растет. Особенно рост еврейского населения был характерен для непростых времен Великой Отечественной войны. Именно тогда в Закавказье хлынул поток беженцев, эвакуировавшихся из европейской части СССР, оккупированной нацистами. Вместе с беженцами разных национальностей из захваченных немцами районов бежали и евреи. Именно им - своим единоверцам и соплеменникам - старались оказать помощь в цхинвальской общине. Впрочем, евреи города, как и представители других народов Южной Осетии, поддерживали всех, независимо от этнической принадлежности, несчастных скитальцев.
Несмотря на различные ущемления и запреты со стороны властей, еврейская традиционная жизнь в регионе не затихла и в советский период. Люди старались жить в соответствии со всеми законами ортодоксального иудаизма. Во многом сделать это было несколько проще, чем в России, в связи с межэтнической и межконфессиональной толерантностью, веками существовавшей в многонациональном Цхинвали. Если и были антиеврейские настроения, то они насаждались извне, преимущественно переселенцами - кубанскими казаками. Экономический уровень жителей Цхинвали неуклонно рос. И если в 1930-е годы существенная часть еврейской общины жила бедно и вынуждена была заниматься мелочной торговлей в соседних с городом осетинских и грузинских селениях, то после окончания Второй мировой войны уровень жизни местных евреев стал достаточно высок. Представители общины занимались государственной торговлей, были заняты в медицине и преподавательской деятельности, а также владели (фактически частными) мастерскими, специализирующимися по портняжному, скорняжному и сапожному делу. Кроме того, большинство цхинвальских парикмахеров было иудейского вероисповедания.
С началом алии 1980-х годов евреи Южной Осетии, как и представители других грузинских общин, стали репатриироваться в Израиль. Однако до конца 1980-х годов в городе все-таки существовала относительно крупная еврейская диаспора. В конце 80-х - начале 90-х годов в Закавказье произошло два события, которые непосредственно повлияли на решение общины покинуть Цхинвали. Первой причиной явились последствия землетрясения в Южной Осетии. Второй причиной - распад Советского Союза и последовавшая кровопролитная грузино-осетинская война. Как и в других, постсоветских кавказских конфликтах, в Цхинвали евреи занимали нейтральную позицию. В ответ и грузины, и осетины в целом не допускали антиеврейских настроений (впрочем, народам Кавказа не свойственен антисемитизм, во всяком случае, в европейском смысле этого слова).
Однако война есть война, и жить на территории, где ведутся боевые действия, причем в кавказском понимании, не очень приятно. Ведь даже если ни одна из сторон не считает тебя врагом, пуля может задеть случайно… Да и восприятие местными жителями евреев как людей очень обеспеченных (т.е. тех, кого можно ограбить) играло не в пользу общины. Кроме грабежей и убийств война несет с собой и экономический упадок. Это обстоятельство также повлияло на решение представителей общины покинуть город. После окончания непосредственно боевых действий грузино-осетинская война превратилась в затяжной и вялотекущий конфликт, а Южная Осетия стала одной из четырех (включая Нагорный Карабах, Абхазию и Приднестровье) непризнанных республик на истерзанном кровавыми бойнями постсоветском пространстве. И вот уже более десяти лет ситуация в Цхинвали остается практически неизменной. Характерными особенностями этого некогда цветущего края стали тотальная нищета и частые перестрелки. Хорошо, что хотя бы люди, как и везде на Кавказе, остались по-прежнему приветливы и гостеприимны.
Именно с такой Южной Осетией я познакомился, когда приехал сюда в поисках еврейской общины 12 января 2006г. Добирался я из Тбилиси до Эргнети (последний грузинский пункт, дальше - Южная Осетия) менее двух часов. В Эргнети я вышел из маршрутки и отправился на осетинскую сторону. Проходя границу, я обратил внимание на группу "интеллектуалов" в камуфляже, масках и с автоматами в руках; потом - на группу вооруженных людей в грузинской военной форме; чуть позже - на российских миротворцев, восседающих на бэтээрах; также мой взгляд упал на мужчин вообще без формы, но с автоматами. Я так и не понял, кого эти люди представляют. Сколько я ни путешествую по Кавказу, никак не могу понять, кого представляет человек с автоматом. Может быть, самого себя… Итак, взяв такси на границе, я отправился в Цхинвали, чтобы поселиться в гостинице.
Из двух одинаково плохих я выбрал первую. Она называется "Алан" - собственно такое название имеет в обеих Осетиях все - от магазинов, салонов красоты и банков до самих жителей (Алан - самое популярное мужское имя в регионе). Это связано с тем, что осетины считают себя (и это верно!) потомками средневековых аланских племен. В этой замечательной гостинице я был единственным постояльцем, причем, видимо, за последние десять лет. Кроме того, там не было ни ванны, ни туалета. Температура в номере держалась на отметке четыре градуса ниже нуля… Но я решил не отчаиваться и, оставив вещи, пошел в местный университет. Там я объяснил ректору, что мне нужно посетить еврейский квартал и узнать, остались ли в городе евреи (в Тбилиси мне сказали, что в Южной Осетии евреев нет). Ректор Цхинвальского университета, внимательно выслушав меня, посоветовал обратиться к профессору Джульетте Давыдовне Остаевой, которая параллельно является депутатом парламента республики. Мы назначили с ней встречу на следующее утро. Я отправился в свою берлогу, где, укрывшись семью(!) одеялами, задремал. На следующий день, не выспавшийся, я устало побрел в университет. Настроение окончательно испортилось после того, как я обнаружил, что в Цхинвали утром не работает ни одно кафе… и позавтракать мне не удастся. Однако все мои страдания были сполна компенсированы встречей с Джульеттой Давыдовной. Осетинка, уроженка Цхинвали, она хорошо помнила не только, где располагался еврейский квартал, но и его жителей, среди которых еще у ее родителей было множество добрых друзей. Во время продолжительной беседы она рассказала мне о вкладе евреев в развитие региона. Особенный акцент г-жа Остаева поставила на посреднической деятельности еврейских торговцев (работавших по системе "город - горские села") и на высоком профессионализме еврейских ремесленников, в частности портных, сапожников и кузнецов. Также Джульетта Давыдовна упомянула о вкладе преподавателей и ученых в развитие науки Южной Осетии в советский период. Ближе к полудню профессор любезно согласилась провести экскурсию по старому еврейскому кварталу. Около двух часов мы гуляли по этой уникальной части древнего Цхинвали. По ходу ее повествования среди руин (сказалась война) и обветшалых домов передо мной, как живые, вставали тени мудрых стариков, не спеша проводящих время за кофе и игрой в нарды, торговцев, зазывающих в свои лавки, детворы, играющей во дворах…
Вот школа, абсолютное большинство учащихся которой были евреями, вот мастерская лучшего в городе сапожника. А там, за углом, находился еврейский рынок. Когда-то до войны (…кажется, это было сотни лет назад…) сюда за качественным товаром приезжали покупатели со всей Южной Осетии. Сегодня часть домов разрушена землетрясением и боевыми действиями. В другой части живут осетинские беженцы из внутренних районов Грузии. И вот мы подходим к одному из самых заброшенных уголков квартала. Я уже успел убедиться, что в Тбилиси были правы: евреи здесь давно не живут. И вдруг… из старой полуразрушенной хибары выходит старушка. Выясняется, что она еврейка, последняя еврейка старого Цхинвали… Она говорит, что для нее большая радость приезд сюда ее соплеменника. Однако она настолько бедна, что не может пригласить меня в дом. И действительно, у нее фактически нет даже подошв на обуви.
Она представляется. Ее зовут Роза Джинжихашвили. Все ее родственники и знакомые давно покинули этот неблагополучный уголок Закавказья. Она осталась совсем одна. Рассчитывать ей больше не на кого. Слава Б-гу, соседи (осетины и грузины) стараются помочь: кто дров наколет, кто еды принесет. Роза Джинжихашвили получает пенсию в размере ста двадцати российских рублей в месяц (на территории Южной Осетии в ходу российские деньги). Этого ей, естественно, не хватает даже на самую скромную пищу. Выручает то, что у нее есть несколько кур - этим и живет. Хотя нет, не живет, а существует. В ходе беседы выяснилось, что в ее доме нет ни водопровода, ни отопления. Любезная Джульетта Давыдовна настолько растрогалась при виде несчастной старушки, что не только решила сразу идти в парламент Южной Осетии с просьбой провести отопление и водопровод, но и лично на месте помогла Розе Джинжихашвили материально. Я, естественно, последовал ее примеру. Несмотря на то, что оказанная нами помощь была минимальной, ей сумма, в несколько раз превышающая ее пенсию, доставила большую радость.
Недалеко от "дома" Розы Джинжихашвили находится цхинвальская синагога. После массового исхода евреев из Южной Осетии (община, естественно, забрала с собой все свитки Торы) в этом здании уже несколько лет функционирует церковь одного из направлений протестантизма. Мы решили ее посетить, но здание по будням закрыто. Службы проводятся лишь по праздникам и воскресеньям, поэтому попасть туда не удалось. У профессора Остаевой факт наличия церкви в бывшем здании синагоги вызвал неожиданный приступ гнева (хотя она, как и большинство осетин, является христианкой). Она мне объяснила, что, по ее мнению, это здание всегда являлось неотъемлемой частью еврейской жизни в регионе и должно таким и оставаться. После окончания нашей прогулки (мне она показалась путешествием во времени) я поблагодарил Джульетту Давыдовну, вернулся в "Алан", забрал вещи и переехал в другую гостиницу с оригинальным на удивление названием "Южная Осетия". Это заведение хоть немногим, но было лучше прежнего. Вторая ночь в непризнанной республике прошла под непрекращающуюся стрельбу из автоматов. Я думал, началась война. Оказалось всего-навсего старый Новый год…
Около семи утра я, поймав такси, доехал из Цхинвали до границы с Грузией. Там, изрядно удивив грузинских пограничников ("Кто, Кацо, встает в такую рань, когда тако-о-ой праздник?"), я сел в маршрутку и направился обратно в Тбилиси. Дорогой я размышлял: возродится ли когда-нибудь еврейская жизнь в Южной Осетии, закончится ли война, в которой одни хорошие и гостеприимные люди убивают других, не менее хороших и гостеприимных людей? Ответов на свои вопросы я так и не нашел…