|
Новый еврейский язык: давайте напишем мишну |
Статья третья
Безвременно ушел из жизни замечательный педагог, музыкант и энтузиаст еврейской культуры Анатолий Пинский. Он был хорошим человеком, что на идише - синоним хорошего еврея. Настоящий цикл посвящен его памяти. Мы с Анатолием активно обсуждали эти тексты, и он охотно делился идеями и вдохновением.
В 1964 году американско-еврейская писательница Синтия Озик опубликовала эссе-манифест "Америка: К Явне". Она предсказывала рождение нового еврейского языка, нового идиша (ведь идиш означает еврейский) только на основе английского языка. Почти две тысячи лет назад, после краха Иудейского царства, многим казалось, что традиционная еврейская культура закончилась, а язык будет забыт, собралась в маленьком палестинском городке Явне компания мудрецов, поставивших перед собой задачу сохранить, перевести на народный и универсальный тогда арамейский язык все еврейское наследие. После Холокоста, сталинского террора и процессов урбанизации и глобализации богатая и разнообразная идишистская культура ашкеназийского еврейства оказалась на грани исчезновения. Да и Еврейское государство не помогло тяжело больной культуре, а лишь подтолкнуло ее к пропасти. И снова стал вопрос спасения еврейской культуры.
Синтия Озик самоуверенно провозгласила создания нового идиша на основе английского языка. "Новый идиш будет языком еврейских масс, на нем будут говорить евреи для евреев, будут писать евреи для евреев. И самое необходимое - новый идиш, подобно идишу старому, создаст значимую литературу, отражающую все мыслимые нюансы. Поскольку новый идиш будет еврейским, то в первую очередь он отразится на литургии...". И где же писательница видела этот новый идиш? "Однако кто же изобретет этот язык? Когда он родится? Мой ответ - я говорю на нем сейчас!" Творцами нового идиша писательница провозгласила американско-еврейских литераторов, творящих этот новый язык своим творчеством. Она и сама считалась надеждой американской еврейской литературы.
С тех пор Синтия Озик не раз отказывалась от скоропалительно провозглашенного манифеста. И ее еврейские читатели неизменно находили ее идеи невозможными и... интригующими. О декларациях Озик продолжают вспоминать с симпатией. И продолжают искать этот новый еврейский язык. Ведь мы, евреи живем, говорим на разных языках, по определению нееврейских, меняем страны и языки. И вместе с тем мы сохраняем свою еврейскую идентичность и умудряемся создавать на нееврейских языках аутентичные еврейские идеи и тексты.
Что такое еврейский текст? Читателей удивит сравнению с порнографией. Как и порнографию, и еврейский текст невозможно точно определить. Однако когда евреи его встречают, они понимают, что перед ними еврейский текст - неважно, на каком языке он написан. Однако попробуем если не определить, то описать то, что определению поддается лишь на интуитивном уровне.
Самый известный еврейский текст - несомненно ТаНаХ, Еврейская Библия. Еврейские толковники выделяют в её тексте несколько слоев. Первый и самый внешний называется пшат - т.е. простой, прямой смысл. Второй, более глубинный - драш по-арамейски и есть смысл. Есть еще более глубинный - рэмез - мистический намек, приходящий не от упорного учения, а от мистического божественного вдохновения. Самый сокровенный - сод - буквально тайна - божественный смысл текста, доступный лишь самым избранным, познавшим все другие смыслы. Мы интуитивно узнаем еврейский текст потому, что там, так или иначе, присутствуют все перечисленные смыслы. Здесь не место говорить об откровениях, которым можно приобщиться, но трудно формализировать. Однако первые два слоя поддаются определению.
Пшат - это универсальный смысл текста, понятный и открытый всем. По этому признаку многие тексты по так называемой "еврейской идентификации" и даже многие религиозные иудейские книжки на русском языке еврейскими не являются. Непонятны они, не читаемы, написаны тусклым, невразумительным языком, со смутными намеками, непонятными для русского читателя словесами, часто намеренно уклоняются от пользования привычной терминологией, лишь бы было "не так, как у гоев". Зато великая еврейская литература на всех языках, несомненно, еврейская уже потому, что она открыта и универсальна. Про бездарные и графоманские тексты я говорить не буду, потому, что может они и созданы евреями, но не являются литературой.
Драш - смысл еврейский. Помню рецензию Леонида Ашкинази (в газете "Ами") на мою работу об Исааке Башевис-Зингере "Портрет художника, который ни в какие рамки не лезет". Я-то изо всех сил старался, чтоб текст был понятен как можно более широкой русской читательской аудитории. И действительно, работа удалась. Были положительные отзывы в "Новом мире", в "Континенте". И с удивлением прочел у Ашкинази о своем тексте: "Хорошо быть еврейским писателем! И вот почему. Писать для читателя, знающего и, более того, живущего историей - радость. Когда ты знаешь, что можешь написать "рабби Акива", "респонс", "Катастрофа (Шоа)", "Энтеббе", "Газа" - написать и знать, что тебя поймут. Всегда". И я понял, что мне удался тот самый еврейский смысл драш, делающий текст еврейским. Думаю, что и намек-рэмез еврейского текста уловить значительно легче, чем объяснить, как это делается. Гениальный Башевис-Зингер указал путь, как еврейский язык, еврейская литература, еврейские смыслы могут быть переложены по-английски, что затем стать достоянием мира и, разумеется, евреев, не по своей вине потерявших идиш. Однако Башевис-Зингер - не новатор. Наоборот, он обратился к самым первичным техникам еврейской литературы, отбросил новаторские приемы. Башевис-Зингер был настолько традиционным, что оказался новатором. Однако он был далеко не первым.
Первыми были мудрецы Талмуда, которые взялись и выполнили задачу сохранения еврейской души на другом языке и в условиях, значительно более тяжелых, чем мы сейчас. Сообщество мудрецов Талмуда сформировалось через 150-200 лет после гибели Храма и краха Иудейского царства. Они рассуждали о мире, который был так же далек от них, как "Москва, спаленная пожаром" наполеоновского нашествия для современных русских. Талмуд сохранил их споры и сомнения. Мудрецы уже многого не помнили, не были уверены в значении многих библейских слов и забытых понятий. Не гнушались сходить за словом в народ. Талмуд рассказывает, как простая местная женщина, служанка в доме рабби Йегуды учила мудрецов забытым и непонятным для них простым словам - веник, веретено, а заодно и простой мудрости, как жить на этой древней земле.
Наши мудрецы изобрели два жанра, идеально подходящих для передачи не только законов Торы, но и вообще любых еврейских смыслов. Мудрецы сидели, толковали, обсуждали, постановляли, снова толковали, правили. При этом рассказывали поучительные и забавные истории, шутили и смеялись, и, разумеется, не колеблясь, задавали вопросы. Часто самые сложные. Получалось что-то вроде Википедии потому, что Талмуд, вся еврейская мысль всегда открыты. Самое позднее мнение ахроним (буквально последних) считается всегда предпочтительней мнения ранних - ришоним. Такой жанр называется мишна. Когда мудрецам не хватало информации, то они смело дописывали, писали свою историю, создавали жанр, называемый мидраш. Их дополнения считаются боговдохновенными, и, несомненно, вдохновленные еврейским духом. Оба жанра помогут и нам сохранить дух еврейства, передать исконные смыслы идиша. Разумеется, что-то при переводе меняется, но и без перевода жизнь вносит коррективы, и текст, написанный десять, сто, двести или две тысячи лет назад мы неизбежно воспринимаем иначе, чем его понимали современники.
Возьмем пример бесспорно еврейских текстов на русском языке - знаменитые романы Ильфа и Петрова об Остапе Бендере. Эти тексты, несомненно, отвечают первому требованию, и их качество, универсальный смысл не подлежит сомнению. Книги не теряют популярности и продолжают переиздаваться в постсоветской России. Более того, они переведены на иностранные языки. Романы эти веселы, стали источником множества пословиц, поговорок. Словечки и фразы из них вошли в русский язык, стали нарицательными. В этом отношении в русской культуре только "Горе от ума" Грибоедова сравнимо с романами Ильфа и Петрова.
Романы Ильфа и Петрова имеют и скрытые смыслы, которые необходимо объяснять современному читателю. Это и есть мидраш. Мало кто помнит не только, что "довоенные, штучные брюки" - это "до Первой мировой", но что "штучные" - сшитые по заказу, а не фабричные. Необходимо объяснить, что "сапоги с низкими подборами" - подборами называли каблуки. Сапожник "подбирал" их по высоте, наклеивая куски кожи один на другой. "Четвертуха", или "гусь" - водочная бутыль емкостью в четверть ведра. Название дано в связи с тем, что формой этот сосуд с удлиненным горлом напоминал тушу гуся на прилавке.
В книге полно цитат. Из Жуковского, из Достоевского... Ставшее с легкой руки Ильфа и Петрова нарицательным выражением "муза дальних странствий" - название IV главы "Двенадцати стульев" - цитата из стихотворения казненного к тому времени Гумилева. "Была у нас Россия - великая держава" - аллюзия из пьесы Булгакова "Дни Турбиных". "Достойно есть", которое напевает отец Федор - известнейшую богородичную молитву, входящую и в состав литургии: "Достойно есть, яко воистину блажити Тя, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего..." Старгород был местом действия романа Н. С. Лескова "Соборяне", но в то же время напоминает гоголевский Миргород. А какой же Миргород без евреев? Поездной анекдот "...умирает старый еврей..." - тоже не случайность, а отголосок антисемитских слухов, использованных в кампании против Троцкого в 1927 году и начало другой, затеянной Сталиным кампании по борьбе с антисемитизмом и великодержавным шовинизмом. Тогда и появился другой, малопонятный сегодня анекдот: "Я тут трамвай подъевреиваю", чтоб не сказать "поджидаю". Было в СССР время, когда за слово "жид" можно было угодить в места не столь отдаленные.
Библия или Талмуд полны аллюзиями и деталями тогдашней жизни, скрытыми и явными цитатами из тогдашней литературы. Наполненность аллюзиями и цитатами сама по себе является условием еврейского текста, однако, как говорят математики, условием необходимым, но не достаточным. Еврейские авторы - Перец и Шолом-Алейхем, Агнон и Бялик - спокойно смешивали священное и светское, еврейское и нееврейское. Традиция идет из Талмуда. Примерно, как наши мудрецы обсуждали значение слов и выражений за чаркой. Сложная лингвистическая беседа о том, что стили и языки как раз нельзя смешивать, состоялась во время беседы, когда рабби Аси попросил рабби Йоханана: "налей мне", да еще вина, производимого звездопоклонниками-гоями. (Авода зара, 57 бет)
Для еврейского текста нужны еврейские смыслы, и они у Ильфа и Петрова есть в изобилии, причем не только национальность "сына турецко-подданого" Остапа Бендера. В конце 1920-х годов еще помнили, что до революции в южных российских городах евреи-торговцы часто принимали турецкое подданство, чтоб избежать шовинистических и дискриминационных законов, закрывавших для них большую часть территории Российской империи.
Один из самых известных образов Ильфа и Петрова - пикейные жилеты города Черноморска с их бессмертным "Бриан - это голова?... Бенеш - это голова!... И Макдональдс ... тоже голова!". Фраза прямиком взята из идиша, как и другая: "Я бы ему палец в рот не положил". Сегодня кажется, что это всегда было в русском языке, однако - "палец этот во рту" пришел из традиционной еврейской педагогики, из хедера - арайнлейген фингер ин мойл. Тот самый палец, который мазали медом и потом водили по буквам и давали слизывать, когда трехлетнего малыша начинали учить грамоте. "Положить палец в рот" на идише - это стандартная идиома учения из хедера - класть кому-то в рот палец означало повторять учение, разжевывать его, "раскладывать на тарелочке" (тоже идишсткая идиома), пороть до посинения, до тех пор, пока ученик не начнет отвечать правильно, то, что учитель хочет слышать. "Палец в рот не клади" на идише - тоже стандартная идиома, говорящая о том, что человек знает больше или умеет лучше, чем говорящий. Про "откусит" - это уже позднейшая добавка, пародия на известную всем поговорку. Идишизмы текстов Ильфа и Петрова, как и многих других текстов русской литературы 1920-30 годов прекрасно отражают дух "времени великих перемен". Миллионы евреев переселились из пришедших в упадок местечек в крупные города.
Вызванная революцией внутренняя эмиграция из мест, где от трети до половины городского населения составляли говорившие на идише евреи. Жадные к учению евреи быстро заполнили вузы, советские учреждения, профессиональные и управленческие элиты. Идиш мощно влиял не только на язык художественной литературы, в которой тон задавали выходцы из Юго-Запада. Сильное влияние идиша прослеживается даже в языке официальных советских документов и пропаганды того времени. Свой опыт писания мишны на тексты Ильфа и Петрова я остановлю не потому, что не хватает материала, а потому, что мишна - творение коллективное, и я надеюсь, что читатели и дополнят, и оспорят мои выкладки.
(Продолжение следует)
Все права принадлежат Михаэлю Дорфману (с) 2006
©2006 by Michael Dorfman. All rights reserved