В паутине свастики: евреи-коллаборационисты

В паутине свастики: евреи-коллаборационисты

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу,
Дьяволу служить или пророку -
Каждый выбирает для себя.
Юрий Левитанский

Феномен коллаборационизма (сотрудничества) евреев с нацистами продолжает оставаться наименее изученным, порождая множество спекуляций и небылиц. Что же происходило на самом деле? Кем они были, евреи-коллаборационисты, и что их толкало на столь порочный путь? Евреям частенько приходится, касаясь этих вопросов, "оправдываться", пуская в ход ироническое высказывание Зеэва Жаботинского о том, что мы "в качестве одного из первых условий равноправия требуем признать за нами также право иметь своих мерзавцев". "А также психов, идиотов и дураков", - добавляют иные предусмотрительные люди. Думаю, что оправдываться порой приходится именно из-за тех, простите, наших дураков, которые в силу излишней "деликатности" избегают поднимать эти болевые вопросы, отделываясь лишь не вполне аргументированной руганью в адрес обидчиков.

В стремлении преуменьшить масштабы Холокоста, а то и вообще поставить его под сомнение, нынешние ревизионисты готовы идти на всё - начиная от принятия ими на вооружение не вполне состоятельных с научной точки зрения "статистических" оценок, кончая волюнтаристским увеличением единичных или немногочисленных фактов прямо-таки на порядки.

Признанный мастер "большой лжи" Геббельс наверняка порадовался на том свете, когда украинский "мыслитель" Василь Яременко, выпустил не так давно свою книгу, в которой написал буквально следующее: "400-тысячная орда евреев-эсэсовцев пришла с фашистами в Украину". "Сгустки мыслей" из книги этого доктора наук напечатала популярная на Украине газета "Сiльськi вiстi", в результате чего разгорелся скандал, и, в итоге, тираж газеты значительно вырос, а дотоле мало кому известный Яременко обрел "славу", пусть и геростратову. Занимающийся мониторингом антисемитизма украинский писатель и публицист Семен Авербух в своей книге "Новый антисемитизм в Украине" вполне обоснованно назвал его "всеукраинским Геббельсом". И поделом. Да, насчет "докторства" этого юдофоба (он, к тому же, еще и профессор!). Мне думается, что после того, как некий трижды доктор наук, профессор и академик ряда академий взялся оживлять погибших детей Беслана, учеными степенями и званиями уже никого не удивить. В таких случаях еще раз убеждаешься в справедливости известного утверждения о том, что ум глупости не помеха.

Так откуда же растут ноги у мифа о "еврейских солдатах Гитлера"? О наличии именно еврейских солдат в составе вермахта, формально считавшихся евреями, можно было бы сразу ответить отрицательно. Если они и были, то национальность свою тщательно скрывали и имели поддельные документы, считаясь с принятыми в нацистской Германии законами, запрещавшими принимать евреев на службу в армию. Таких изобретательных евреев, мимикрировавших под немцев, явно было немного, учитывая старательность гестапо.

Другое дело - люди смешанной крови, или "мишлинги", как их там называли. Нацисты называли их людьми "еврейского происхождения", хотя их происхождение вполне можно было назвать и немецким. На этом вопросе стоит остановиться подробнее.

В Германии, в которую евреи пришли уже в четвертом веке н.э. вместе с римскими легионами и жили здесь в течение многих веков, смешанных браков не могло не быть по определению. Общение немцев и евреев было настолько тесным, что родным языком евреев стал идиш, весьма близкий к немецкому, и он со временем вполне обоснованно стал причисляться к германской языковой группе (существенно отличался лишь алфавит, унаследованный евреями из иврита). Опуская хорошо известные и неоднократно описанные эпохи гонений и религиозной нетерпимости, можно, однако, напомнить о том, что уже в 19 веке прагматик Бисмарк советовал случить "еврейских кобыл" с "христианскими жеребцами" и гарантировал хорошие результаты от такого скрещивания. Процесс ассимиляции евреев в Германии неуклонно усиливался. В 1921 - 27 г.г. смешанные браки уже достигали 45%. Плодом "перекрестного опыления" немцев и евреев явился довольно значительный пласт "мишлингов", уходящий своими корнями в века. И когда на смену религиозному антисемитизму в Германии пришел антисемитизм расовый, у антисемитов-практиков появились серьезные проблемы, связанные с различением чистых "арийцев" от прочих, предки которых в свое время заполучили изрядную порцию еврейской крови.

Когда нацисты, не скрывавшие от своих избирателей планов "окончательного решения еврейского вопроса", пришли к власти, они население Германии разбили на три группы: "арийцев", евреев и "мишлингов". "Мишлингов" же, в свою очередь, разделили на подгруппы. "Мишлинги" второй степени (четверть-евреи) - это те, у которых из четырех прародителей (т.е. бабушек и дедушек) трое были "арийцы" и один - еврей. "Мишлинги" первой степени (полу-евреи) - у которых двое прародителей были арийцы, а двое - евреи. К "полным евреям" относили тех, кто имел как минимум трех прародителей евреев, а также тех "мишлингов", которые исповедовали иудаизм и принадлежали к еврейским общинам. Занятный факт (учитывая, что антисемитизм нацистов был расовый, а не религиозный): "арийцев", принявших иудаизм, также приравнивали к полным евреям.

Идентификация нацистами евреев и "мишлингов" совершенно не учитывала самоидентификации граждан. Многие евреи и "мишлинги", ощущавшие себя подлинными немцами и патриотами страны, испытывали шок от проводимой Гитлером антиеврейской политики, которая первоначально проявлялась в полном вытеснении евреев из всех сфер государственной, общественной, научной и культурной жизни, затем - в тотальном ограблении евреев и их принудительной эмиграции вплоть до начала Второй мировой войны. Нацисты, демонизировавшие евреев, исключали в принципе сотрудничество с ними. Показательна история с "Союзом евреев немецкого происхождения", при котором имелось молодежное движение под названием "Черный флажок". Эта еврейская организация стояла на крайней немецко-националистической точке зрения, издавая ежемесячник "Дер национальдойче юден", в котором пропагандировалось сосуществование с нацистским режимом и приветствовалось "национальное пробуждение" Германии. Так вот, эту организацию нацисты в 1935 году запретили первой, в то время как к сионистским организациям, декларировавшим полную эмиграцию всех немецких евреев в Палестину, отношение у нацистов было положительным (подробнее об этом можно прочесть в "Электронной еврейской энциклопедии", а также в Энциклопедии "Холокост", изданной в 2005 году). Конечно же, нацисты меньше всего пеклись о создании в Палестине еврейского государства. Более того, в дальнейшем они планировали, придя на Ближний Восток, так же "окончательно решить еврейский вопрос", опираясь на содействие уже готовых к этому арабских коллаборационистов.

Немного чисел. Согласно данным всегерманской переписи населения, в июле 1933 года на территории Германии проживали 503900 евреев. По данным Национального объединения евреев Германии, к 10 января 1941 года из Германии выехали 347 183 еврея с членами их семей. К 1 сентября 1944 г. в Германии оставалось все еще 14574 еврея (считать немцы умеют!), не заключенных в лагеря, большей частью - супруги неевреев или "мишлинги", причисленные к евреям. Общее число немецких евреев, убитых нацистами или погибших вследствие гонений, оценивается в 160 тысяч. В 1951 г. еврейская община Западной Германии, включая Западный Берлин, составляла 22431 человек.

Вернемся к "мишлингам". Перепись 1939 г. дала их всего 115,5 тысяч (включая Чехию). По мнению Игоря Островского (сайт www.berkovich-zametki.com, "Заметки по еврейской истории"), для столь малого их количества было три причины: часть лиц смешанного происхождения эмигрировала, часть была причислена к полным евреям, часть сумела утаить своё происхождение. Этот же автор, выполнив обстоятельный анализ количественных оценок, приведенных в нашумевшей книге Брайена Марка Ригга "Еврейские солдаты Гитлера", появившейся в 2003 году, пришел к выводу о том, что в вооруженных силах нацистской Германии могло служить максимум 15 тысяч "полуевреев" ("мишлингов" первой степени), но никак не 150 тысяч, которые насчитал Ригг, пользуясь "статистической экстраполяцией". Как тут не вспомнить хорошо известный афоризм: "Бывает ложь, наглая ложь и статистика"! И. Островский вполне резонно напоминает о том, что большинство этих "полуевреев" служило лишь в начальный период войны, а к концу войны стараниями нацистов перекочевало в трудовые лагеря и концлагеря, едва не разделив участь евреев. "Мишлинги" же второй степени ("четверть-евреи"), число которых в рядах вермахта была того же порядка, как и "полу-евреев", провоевали всю войну, разделив тем самым судьбу остальных гитлеровцев и, в полной мере, всю ответственность за совершенные ими сообща преступления. Эти люди, как правило, осознавали себя (по свидетельству Б.М. Ригга, бравшего у них интервью) "немцами и патриотами", и примесь в них еврейской крови для них уже ничего не значила.

Б.М. Ригг в результате архивных изысканий и его личных контактов составил список из 97 евреев, служивших в вермахте и СС. В отличие от результатов его статистических оценок, эти задокументированные им случаи сомнений ни у кого не вызывают. Так вот, в этом его списке значится 5 солдат войск СС и 1 эсэсовец. Это количество (всего-то 6 человек!) явно несопоставимо с количеством погромщиков с эсэсовскими эмблемами, которые действительно пришли с фашистами в Украину. Но земляки мифотворца Яременко, встретившие в Львове пришедшую в конце июня 1941 года с запада орду, сразу же отметили, что говор-то у погромщиков украинский, а не еврейский. Да и в Бабьем Яру карателей выдавал, в основном, западноукраинский диалект. Так что, Яременко поистине валит "с больной головы на здоровую".

Уместно коснуться здесь и ехидного вопроса о том, откуда взялись 10173 еврея, пленных Красной Армии. Чудес не бывает. Во-первых, в войсках союзников Гитлера, не столь подверженных расовым бредням, как Германия и Австрия, евреи определенно служили. А уж "полу-евреи" и "четверть-евреи" - тем более. И когда гитлеровцев стали гнать на запад, среди толп вояк, сдающихся в плен, всплыли и эти "шлымазлы", предъявившие в подтверждение своего еврейского происхождения тщательно скрываемый дотоле от нацистов "документ", расположенный ниже пояса. Опять-таки из непреодолимого желания выжить, теперь уже в среде, в которой евреев пока привечали.

Можно вполне понять мотивы, толкавшие евреев и "мишлингов" на службу в армии далеко не только из чувства патриотизма. Воинское братство, традиционно присущее практически любой армии, позволяло им легче скрыть свое происхождение. Да еще и помочь выжить своей семье, используя для этого привилегии, которые имели место для фронтовиков, тем более с воинскими наградами. В данном случае имел место т.н. приспособленческий коллаборационизм. Близкие родственники наверняка с пониманием относились к их выбору. Данные о том, кто из военнослужащих участвовал в геноциде евреев во время войны, очень скудны. Можно даже предположить, что когда какой-то местный негодяй приводил к немцам очередного пойманного еврея и получал за это в качестве награды вместо пачки махорки пинок под зад, то "грубость" подобную проявлял отнюдь не чистокровный ариец.

Отношение евреев к своим соплеменникам, служившим в гитлеровской армии, в целом было и остается крайне негативным. Не вдаваясь в "смягчающие обстоятельства", их презирали и проклинали. Об этом свидетельствует приведенный М.Б. Риггом следующий факт. Когда один из бывших "солдат Гитлера" разыскал после войны свою тетку в Израиле, чтобы установить контакт со своей еврейской родней, она в ответ на его письмо написала, что лучше бы ему было погибнуть в концлагере, чем воевать за Гитлера. Ей тогда было явно не до толерантности.

Илье Гальперину, уроженцу белорусского местечка Койданов, еще не было шести лет, когда началась война. Появившиеся вслед за немцами из соседней Латвии каратели тут же принялись уничтожать евреев. Вначале они убили мужчин, среди которых был и отец Ильи. На следующий день было намечено уничтожение женщин и детей. Мальчик, прослышав об этом от матери, ночью бежал из дому, испытывая непреодолимое желание остаться живым, и заснул под каким-то деревом. А утром, разбуженный страшными криками, он стал свидетелем жуткого зрелища, когда на его глазах в свежевырытую яму палачи спихивали зверски убитых его односельчан. Прячась за деревом, он грыз от отчаяния свои руки, чтобы не закричать и не броситься к своим близким. На его глазах застрелили его мать и закололи штыками его младших братика и сестричку. Девять месяцев ему довелось скитаться по лесу и попрошайничать, пока его кто-то из местных не привел к латышским полицаям. Один из них пожалел Илью и взял его к себе. Но когда он раздел этого светловолосого мальчугана, имевшего чисто "арийскую" внешность, чтобы отмыть его от грязи, то сразу же установил его иудейское происхождение. Оба решили держать этот факт в глубокой тайне, ибо разоблачение могло грозить смертью обоим. Полицаи приняли его в свою среду в качестве талисмана, т. е. человека, приносящего счастье. Когда их батальон получил статус подразделения СС, то специально для него сшили униформу с эсэсовскими знаками отличия, длиннополый кожаный плащ и выдали ему пистолет. Его стали снимать на ролики и для газет, он также дефилировал перед фюрером в качестве "самого молодого нациста рейха". Затем латышские эсэсовцы взяли его с собой на российский фронт. Там он стал свидетелем множества злодеяний, чинимых этим формированием, руководство которым осуществлял печально известный латышский нацист Карлис Лобе. На его глазах были сожжены в синагоге вблизи Слонима 1600 евреев. Однажды его заставили выстрелить из пистолета в одного из еврейских подростков, пойманных солдатами. Илью часто использовали как приманку. Ему поручали завлекать местных девушек в расположение их отряда, которых затем жестоко избивали и насиловали. А когда его отряд использовали для того, чтобы загружать в товарные вагоны евреев для отправки в лагеря смерти, то ему давали плитки шоколада, чтобы он с их помощью заманивал людей в вагоны. Ненавидя своих хозяев из-за их грубости, Илья все же временами испытывал удовольствие оттого, что находится в центре внимания. Он старался быть безотказным, чтобы выжить, постоянно находясь под страхом разоблачения.

В 1944 году Лобе переправил Илью жить в латышскую семью, в которой его принудили к составлению письменных показаний, оправдывающих деяния Лобе. Однако вскоре евреи, знавшие правду о злодеяниях Лобе, стали направлять подростку гневные анонимные письма. Не выдержав всего этого, он в 1949 году отправился в Австралию. Там он со временем обосновался, завел семью и стал Алексом Курземом (эту фамилию латыши дали ему еще раньше по названию местности, откуда они были родом). Ни его жена, ни трое сынов не знали правды о его прошлом. По ночам его нередко мучили кошмары и обрывки давивших его воспоминаний. Десять лет назад, в 1997 году, он не выдержал и обрушил на своего сына Марка правдивый поток информации о своей жизни. Марк Курзем после 10-летней скрупулезной работы выпустил книгу о своем отце под названием "Талисман: необычная история маленького еврейского мальчика и карательного отряда СС" (книга опубликована издательством Rider Books). Отец и сын за это время несколько раз приезжали в родные для Алекса Курзема места. Он разыскал там дерево, стоя под которым безотрывно глядел на казнь своих родственников. И вновь, стоя под ним, он не раз задавал себе вопрос о том, правильно ли поступил, и как нужно было бы поступить, чтобы его оправдала мать, которой он был обязан своей жизнью. Книгу Марка Курзема мне удалось лишь полистать во время недавней поездки в Лондон. При написании же данной заметки я воспользовался интервью, взятым Ольгой Крейг у Алекса Курзема, оно было опубликовано 10 июня 2007 года в газете "The Sunday Telegraph".

Следующая история была очень типична для тех обывателей, которые, не помышляя когда-то о преступлениях, придерживались поговорки: "С волками жить - по-волчьи выть". Уроженец Львова Хаим Сегал родился в добропорядочной еврейской семье, в которой соблюдались обряды и каждую пятницу зажигались свечи. Хаим унаследовал профессию отца и стал часовым мастером. У него уже была невеста, но свадьбе помешала война. Коммунистам в семье не верили, а в ответ на слухи о травле немцами евреев его отец, скептически относившийся к "советской пропаганде", упорно твердил: "Не так страшен черт, как его малюют". Действительность, однако, вскоре доказала ему и всей его родне обратное. Хаим, у которого украинский был родным языком, проявил недюжинную изворотливость. Напросившись как-то на ночлег в один из домиков на окраине города Ровно, он прибрал к рукам документы сына хозяйки дома, пропавшего два года назад, и превратился в Кирилла Коваленко. В поисках работы он наткнулся на объявление о наборе добровольцев в Украинскую повстанческую армию (УПА), атаманом которой был пресловутый Бульба-Боровец (это была УПА "бульбовцев", предтеча более известной бандеровской УПА). Хаим решился стать добровольцем (!) и пришел записываться в отряд к сотнику Степану Конько. При записи в сотню Хаиму пригодилось его ремесло, поскольку у сотника оказались неисправными часы. С поломкой он быстро справился, и обрадованный сотник тут же принял его к себе в отряд.

Жизнь Хаима в отряде началась с учебы. Он принял присягу на верность Украине и Степану Бандере и вскоре стал одним из лучших стрелков, тренируясь в стрельбе по трем мишеням с надписями "коммунист", "москаль" и "жидюга". Месяц спустя на севере Полесья началась "практика". Хаим был примерным бойцом, и когда в одной из стычек с партизанами погиб Степан Конько, то атаман Бульба назначил его сотником, а затем сделал его своим личным адъютантом. Ретивая служба Хаима своим новым хозяевам ознаменовалась тем, что по договоренности с немецким командованием его назначили комендантом полиции города Дубровицы. Назначая его на эту должность, атаман Бульба предписал ему в первую очередь "покончить с жидами" этого города. Хаим принимал личное участие в облавах и погромах. Подавая пример своим полицаям, он лично расстреливал женщин и детей. Не забывал он лично активно участвовать и в акциях по насильственной отправке украинской молодежи в Германию. "Слава" о его зверствах дошла до партизан, но поймать его они так и не смогли, несмотря на все их усилия.

Хаим удрал с Украины вместе с отступавшими немцами, и после войны под именем убитого им польского еврея Карла Ковальского жил в Западном Берлине. По его просьбе еврейская община города взяла его на свое довольствие, проверив у него путем непосредственного осмотра лишь один "документ". Хаим отпустил пейсы и в неизменном головном уборе каждый день питался в одном из кашерных кафе. В этом набожном на вид еврее, бережно прикасавшемся к висящей при входе в кафе мезузе, работавшая в нем посудомойкой женщина узнала палача Кирилла Коваленко. Она вспомнила, как когда-то он лично силой затаскивал ее в вагон перед отправкой поезда из Дубровиц в Германию. Она же и сообщила о нем в районный отдел КГБ после возвращения в Дубровицы. Суд, состоявшийся в городе Ровно, приговорил этапированного туда Хаима к расстрелу. Прокурор не преминул в своем обвинительном заключении проиллюстрировать этим случаем связь международного сионизма с украинским буржуазным национализмом. Глупость, конечно же. Вряд ли Хаим даже знал такое слово - "сионизм"…

О судьбе Хаима Сегала я прочел в малодоступной книге Самуила Гиля "Кровь их и сегодня говорит". Первое издание ее было в 1995 году в Нью-Йорке. Десять лет спустя второе издание, исправленное и переработанное, появилось в Москве. В книге по данным архивных документов содержится мартиролог евреев, уничтоженных нацистами в городах и местечках Украины - 1010531 человек, а также поименно указан список 164 палачей, уничтожавших евреев. Среди них под номером 152 значится Хаим Сегал (он же К. Коваленко) - комендант полиции.

Еще несколько примеров евреев-предателей, скрывавших свою национальность и способствовавших нацистам в истреблении собственного народа, содержится в книге И. Альтмана "Жертвы ненависти", опубликованной в Москве в 2002 году.

Речь ниже пойдет о наиболее гнусной породе евреев-коллаборационистов, которые помогали нацистам, вовсе не скрывая своей национальности. К ним можно отнести большую часть полицейских гетто, а также шпиков гестапо. Еврейская полиция в гетто была создана как исполнительный орган, имеющий двойное подчинение - администрации гетто (юденрату) и органам СС. Со временем она превратилась в послушное орудие ликвидации гетто. Проявлялось это в том, что она собирала партии людей для депортации их в лагеря смерти, помогала немцам грузить обреченных в машины и отправлять эшелоны смерти, а также боролась с еврейским сопротивлением внутри гетто. Большое число полицейских (в Львовском гетто - один на 180 его жителей) позволяло немцам обеспечить уничтожение узников по заранее намеченному плану. Упитанные евреи-полицаи, вооруженные резиновыми дубинками и щеголявшие своей формой и начищенными сапогами, выделялись на фоне ненавидевших их других жителей гетто, изнуренных голодом и непосильным трудом. Еврейских полицейских ждала такая же участь, как и остальных узников гетто. Но иногда их убивали гораздо раньше, причем свои, а не только немцы. В Львовском гетто начальника полиции Кримгольца убил молодой столяр, не выдержав его издевательств.

Идеологическое сотрудничество евреев с властями и с гестапо, нацеленных на их уничтожение, имело место, но встречалось редко. Контакты с нацистами пыталась установить сионистская ревизионистская партия. В целях организации массовой эвакуации евреев из Германии она снизошла до использования фашистской терминологии и указания на сходство между двумя партиями - своей и нацистской (читатель может прочесть об этом в Энциклопедии "Холокоста"). Печально знаменит казненный Боевой еврейской организацией в 1943 году Альфред Носсиг, шпионивший в Варшавском гетто по поручению гестапо, а также Абрам Ганцвайх, возглавлявший гестаповскую сеть в Варшавском гетто. Эта сеть делала ставку на победу Германии и пропагандировала антисоветские и антиславянские настроения. После Варшавского восстания она куда-то бесследно сгинула.

В самой Германии во время войны были евреи, работавшие на гестапо. Эти еврейские шпики гестапо представляли наибольшую опасность для тех немногих спасателей-немцев, которые с риском для себя спасали немецких евреев от верной гибели. О таких немцах интересно написано в книге Самсона Мадиевского "Другие немцы". На их фоне евреи-предатели выглядели прямо-таки зловеще. О них так пишет этот автор: "В надежде избежать судьбы, уготованной евреям, или, по крайней мере, отсрочить конец они шныряли по улицам, высматривали знакомых, выспрашивали, вынюхивали тайные убежища".

Участие в еврейской полиции приводило по приговору советских военных трибуналов к тюремному заключению, обычно сроком на 10 лет. После образования Израиля кнесет принял закон о судебном преследовании нацистских военных преступников, а также тех, кто сотрудничал с нацистами в их злодеяниях. Около 40 евреев были обвинены в пособничестве нацистам и приговорены к тюремному заключению. Такие судебные процессы, прошедшие в странах с демократическими режимами, способствовали их подлинному национальному очищению.

…Когда я дописывал эту статью, в прессе появились сообщения о том, что в Одессе антисемиты сорвали концерт Иосифа Кобзона. Во время исполнения первой же украинской песни из зала раздались грязная брань и выкрики: "Геть, москаль!", "Жид - со сцены!" и свист. Поэтому статью мне захотелось завершить строками из стихотворения известного украинского поэта Василя Симоненко "Нi, ще не вмерла!" в моем переводе. В нем поэт однозначно выразил свое отношение к тем "собственным мерзавцам", которые в военное время мучили его сограждан (среди этих мучителей попадались, к сожалению, и "наши" мерзавцы), а также к "москалям", спасшим Украину от неминуемого уничтожения:

Тогда вас называли псами,
Ведь вы лизали немцам башмаки,
Орали "Хайль" осипшими басами,
Ревели "Ще не вмерла" от тоски.

Где вы прошли - пустыни и руины,
Для трупов не хватало больше ям.
Плевала кровью "Ненька Украина"
В хозяев ваших, прямо в хари - вам.

Вы б пропили ее, забыв о Боге,
Вы б выжили и нас с своей земли,
Когда бы Украине на подмогу
С востока не вернулись "москали".