|
Первый блин, а не комомВадим Розмаинский "Рыжий". СПб, Borey art center, 2005 |
Первая книга Вадима Розмаинского под вполне понятным, знаковым названием "Рыжий" (т.е. - шут, изгой, клоун) посвящена даже не самой мрачной, но зато самой мертвенной, лучше сказать смердящей (застойной) эпохе в истории советской власти - 60-80-м годам, - которая, как всем тогда казалось, - вечна и никогда не кончится. И в ней надо было как-то жить и выживать, чтобы "не было мучительно больно…", содержать семьи, растить детей и, по возможности, стараться поменьше лгать, "жить не по лжи". Чего бы это ни стоило!
Чего только не написано об этом времени! Однако "диссиденты" с кукишем в кармане и даже настоящие "отсиденты", а также просто хорошие писатели Битов Андрей, Попов Валерий и даже посмертно возведенный в классики, но и взаправду талантливый писатель Сергей Довлатов старались по мере сил не иметь никаких дел с этой властью. Они как бы создавали собственные духовные камеры, в которых было если не шибко комфортно, то, по крайней мере, сравнительно безопасно. Скромная, малотиражная книга Вадима Розмаинского не похожа на "классиков" жанра и потому-то производит столь сильное впечатление.
Вообще-то это простой сборник рассказов, но, на самом деле, это скорее повесть о человеке, никогда не забывавшем, что он есть свободная личность и всеми силами старается никак не зависеть от любой власти. Шестнадцать "сравнительно честных", по утверждению автора, историй, от анекдота до мелодрамы, повествуют о жизни романтика, обожающего личную духовную свободу, но и готового за нее платить по любым расценкам.
Авантюрный азарт, присущий герою (он и не скрывает, что и автор и герой - суть одно и то же), нигде не позволяют автору сорваться в назидательность и пафосность. Фейерверк иронии распространяется не только на предлагаемые обстоятельства, но и на самого себя любимого. И все это создает жутковатую картину того советского, абсолютно кафкианского, мира, который требует от человека, чтобы ему выжить, не мудрости, но хитрости, изворотливости, откровенной лжи: "Обидно, конечно, но у нас собрались "овцы", покорно следующие за "волками", несмотря на наши "боевые" подвиги, экстремальные ситуации, туризм-альпинизм и прочую крутизну".
Естественно, как и в любой талантливой книге, скрытый сюжет и заключается в процессе преобразования себя из "овцы", Хомо Советикуса, в Человека, самостоятельно мыслящего и не способного на любую, "всякую" пакость, да и просто на обычный безнравственный поступок. История героя продвигается от первого столкновения с этим режимом, которое заканчивается тюремным сроком, через выработку в себе ернического, абсолютно неуважительного отношения к власти, позволяющего выходить сухим из воды любым способом, даже на грани фола, к почти философскому видению гармонии мира: "Так постепенно, обдирая бока, колени и локти, полз я к заветной цели, которая называлась, если коротко формулировать, - "жить не по лжи"".
Агрессивная, подчеркнуто мужская проза Розмаинского может вызвать раздражение у добрых пуританок. Поза этакого российского "мачо" неизбежно вступает в конфликт с распространенной моделью вечных страдальцев, склонных все вытерпеть и выражать недовольство лишь кукишем в кармане, да, как и в раньшие времена, на кухне. Однако за внешней маскулинностью и напористостью грубоватого автора таятся душевная уязвимость и совестливость - качества малопригодные для выживания в любую эпоху. Особенно когда эта самая эпоха требует быть хищником, который только и ждет, чтобы перекусить тебе глотку: "Железный капкан лязгнул, но рубанул пустоту - знак того, что впереди нас ждет удача, что время экспромтов еще не прошло". Безотказная готовность пускаться в бесконечные эксперименты придает облику героя истинное обаяние, несмотря на "деяния", с трудом вписывающиеся в привычные представление о морали. Друзья и просто современники Вадима Розмаинского, несомненно, оценят искренность, отвагу и недюжинные личные качества автора, а также и его незаурядный литературный дар. Книгу можно приобрести только в галерее "Борей".